20 июля -- Н.Михалков выступил с открытым письмом Президенту о необходимости объединяющей патриотической идеи для России.

30 июля -- Российская газета объявила всероссийский конкурс на "общенациональную объединяющую идею".

2 августа -- В своем интервью Независимой Газете Г.Зюганов заявил: "Главная задача — не дать стране развалиться. Выработать национально-государственную идеологию. ...Я завершил работу над книгой "Государственные идеологии".

Уж чем-чем, а торжеством какой -либо позитивной идеи победу Ельцина не назовешь. Чем более драматично развиваются события в стране, тем быстрее армия победителей превращается в толпу людей, с недоуменными или возмущенными возгласами расходящихся в разные стороны. Дескать, к ЭТОМУ мы не имеем отношения.

Вот и реакцию на предложение президента "подумать, какая идея или идеология является для России главной" — бурной не назовешь. Нет всплеска энтузиазма и залпового выброса национальных доктрин на страницах печати (былые стратеги и концептуалисты, ау! Может быть, идеи придерживаются про запас, уже для других лидеров?). Но и протесты либеральных противников самой мысли о государственной идее — какие-то вялые. Наверное, вняли заверениям Сатарова, что, дескать, во-первых, "национальная идея — это не больно", а во- вторых, появится она совсем не так скоро, едва ли за год поспеют, дай Бог к двухтысячному году хоть что-нибудь сочинить. В любом случае, дорогие друзья (в том числе зарубежные), спите спокойно. Они и не беспокоятся: фигура Чубайса во главе администрации президента как будто внушает доверие к будущему курсу.

Но вот В.Юрков, шеф "Российской газеты", понимает, что идея — дело серьезное и, поскольку на президентских интеллектуалов надежда плохая, устраивает всероссийский конкурс идеологических проектов. Таковые должны быть представлены в кратчайший срок, на пяти машинописных страницах. Победителя ждет премия в размере десяти миллионов рублей.

Вероятно, спасительная идеология для России представляется кое- кому наподобие церемониальной мантии, сшитой на нынешнего президента (только мантия подороже обойдется) или, самое большее — новых парадных мундиров для нынешнего увенчанного государственными чинами истеблишмента. Оденут раз в год — и в сундук с нафталином. И все будет по-прежнему.

Так что, право, господа, "не стоит драматизировать". Нет, не на государственную идею уповает президент и его окружение в ожидании надвигающегося экономического и политического кризиса, а на административный гений нового героя-избавителя. Вот у кого "новая государственная доктрина", как оценивают его заявления газетные комментаторы. Так всерьез считают и в ельцинском предвыборном штабе, на основе которого Чубайсом создана "Группа стратегического планирования".

Административным искусством и впрямь можно добиться многого и, переиграв за счет оргфакторов противника, приглушить в очередной раз острый кризис власти. Но это как раз не стратегия, а тактика, а без идеи (соотнесенной с общественно признанными ценностями МАКРОЦЕЛИ и целей промежуточных) никакой стратегии нет. Тем более — что Чубайс ныне выступает, как постоянно подчеркивается, в качестве не политической, но аппаратной (?!) фигуры, а не в прежней предельно идеологизированной роли лидера капиталистической революции. Тем более — что заявление о необходимости идеи означает признание, что прежние лозунги "демократии", "рынка", "цивилизованного общества" в качестве таковой большинством общества не принимаются и основой государственной стратегии быть не могут.

Государственная стратегия, государственный интерес ныне существуют в качестве некоей неартикулированной тенденции. "Олицетворяются" они только персонально Ельциным, а осуществляются в "деидеологизированных и деполитизированных" (непубличных) формах аппаратных "оргмероприятий", причем людьми, от понимания нашего национального интереса весьма далекими, на основе — не преданности, а, скажем так, личных отношений с президентом. А иногда, как с Чечней, -- в виде грубой, непродуманной, несогласованной и в результате -- дающей такие чудовищные срывы как только что состоявшиеся переговоры Лебедя с Масхадовым практически на условиях последнего.

А ведь давно уже нарушены минимальные условия, при которых возможно "держать" пространство Северной Евразии (ситуация в Приморье — а теперь уже и на Северном Кавказе — тому пример).

Налицо нарастающее столкновение плохо осознанного, несформулированного, проявляющегося парадоксальным образом (Чубайс как воплощение государственного централизма?) национального интереса, и — прямых факторов деградации и дезинтеграции.

Формулировка национальной идеи и позволяет отстроить от нее систему приоритетов во внешней и внутренней политике, т.е. собственно, зафиксировать национальные интересы.

Но случись сегодня (уже весьма запоздалое) предъявление такой идеи нынешним президентом, — это означало бы резкий разрыв со многими силами, тенденциями и обстоятельствами, которым он обязан своим переизбранием и ситуационным удерживанием на плаву.

Дискредитация государственной коммунистической идеи означала роковую, гибельную разбалансировку всех сословно-профессиональных и региональных интересов в традиционно "служилом" Государстве Российском, превратив государственные сословия в деградирующие, живущие одним днем стаи. Но где необузданные стаи — там и столкновение стай — между собой и с общегосударственным интересом. И если приходить к власти легче, адресуясь к самым нереалистичным и взаимоисключающим ожиданиям, то удержать власть можно, лишь охраняя от посягательств разных воль интерес общегосударственный. Разбазаривание и проедание избыточных ресурсов способно оттянуть "момент истины", поддержать иллюзорные надежды, создать целую инфраструктуру деградационной экономики, закрепить определенный стиль управления. В этом и состояло своеобразие первого срока президентства. В исчерпании таких возможностей — специфика второго. Значит — бьет час национально-государственной идеи.

Ситуация в стране, борьба за власть с оппозицией, прямо говорящей о (увы — пока только "о") национальной идее и стремящейся прописать правила игры для различных слоев и тем потеснить силы, "нагулявшие вес" именно на процессах деградации общества, вынуждают Ельцина признать безальтернативность такой идеи ради сохранения власти.

Так, аналитики-экономисты полагают, что минимально требуется хотя бы резко уменьшить роль сырьевого капитала в экономике страны, переключив банки на финансирование промышленности, на строительство ФПГ. Но это требует энергичного и компетентного государственного вмешательства, требует воли, требует реабилитации ценности труда, что в свою очередь, адресует к Цели и к Смыслу, требует формулировки государственной идеи.

К ломящемуся во все двери и окна резкому повороту курса президент не готов. Он противится ему всеми силами. Временным выходом и стала интеграция Лебедя с его "державной" фактурой и фразеологией во власть, с последующим "удушением в объятиях", затем -- выдвижение Чубайса с заданием повысить статус администрации и роль аппаратной политики в государстве.

Постоянно демонстрировалась и демонстрируется надежда как-то дать выход давлению государственного интереса, не затрагивая основ деградационной экономической политики и "идеологии". Но основания для такой надежды тают буквально на на глазах.

Державная атрибутика власти, готовившаяся до последнего момента пышная инаугурация, сам имидж президента — все это от стремления обозначить наличие государственного интереса, так сказать, средствами пластических искусств, дабы избежать необходимости ГОВОРИТЬ ко многому обязывающие слова о государственной идее. В безмолвии президента на церемонии инаугурации видится признак немощи не столько физической, сколько именно морально — политической, идеологической. Все, что могло быть сказано, выглядело бы жалким на фоне горящего Грозного.

Что же дальше? По крайней мере, до последних дней казалось, что президент старается отделаться от неизбежной идеи "малой кровью" и вскоре попытается задрапироваться в некую декоративную идеологическую мантию. Изготовляется она нехитрым способом: берется и без того неплотная ткань нынешней идеологической платформы оппозиции и превращается в совершенно кисейное состояние. Ну, например, как в "концептуальном" письме Никиты Михалкова, адресованном президенту: идеология "должна быть православной, национальной, евразийской и личностной". Плюс идея социальной справедливости. Ласкает слух русского человека и ни к чему никого не обязывает.

Признавая выработку современной национально-государственной идеи задачей исключительной сложности, а также наличие у оппозиции серьезных наработок по осмыслению специфики места России в мировом сообществе, следует отметить и серьезный изъян в идеологии народно-патриотического блока. Он состоит, на наш взгляд, в том, что имеющиеся документы пока в основном, ограничиваются описанием (приблизительным) характеристик российского общества вообще, в норме, в докризисном состоянии, по существу подменяя описанием — формулировку идеи как перспективной цели общества. То-есть, по сути наблюдается стремление лишь ВЕРНУТЬ общество к норме. Но ведь главным-то в докризисном состоянии было наличие образа будущего, определяющего цель развития, расстановку сословно-профессиональных групп как соработников великого проекта. Наличие цели, с позиции которой велась критика, а вовсе не апология статус-кво.

Подобная целевая недостаточность существенно сужала возможности патриотических сил для перелома кризисных тенденций в случае прихода к власти. Не требуя от различных социальных сил ничего, кроме "консенсуса" по отношению к весьма широко трактуемым ценностям, она создавала условия для взаимного приспособления нового режима и старой неприглядной реальности. Наконец -- для безболезненного перехвата этой лексики "властвующей элитой", с фактической нейтрализацией, минимизацией социального и государственного содержания идеологии, на что неоднократно указывали аналитики ЭТЦ, рассматривая идеологические разработки оппозиции еще год назад. А сегодня правительственная (прочерномырдинская) "Российская газета" в качестве "идеи для России" уже предлагает антилиберальные рассуждения Н.Михалкова(НДР) и А.Ципко (Горбачев-Фонд). Только творческая переработка ими платформы оппозиции в сторону большей умеренности и благонамеренности находится в возрастающем несоответствии со степенью драматизма обстановки.

Такая "национальная идея" — это, действительно, "не больно" ни Сатарову, ни, тем более, кому-то пострашнее. Но в грядущих кризисных ситуациях от нее президенту (и государству) и проку никакого не будет. Как будет развиваться политический процесс, как долго Ельцину будет удаваться ускользать от неизбежности — предсказывать не беремся. Что дальше — бессильное угасание, срыв в силовой волюнтаризм, надрыв, уход на фоне катастрофы? Как и кем будет осуществлен неизбежный поворот?

Состоявшиеся на днях Пленум ЦК КП РФ и Учредительный съезд Народно-Патриотического Союза России остро поставили вопрос о современной формулировке национально-государственной идеи. Тем не менее, контуры проекта, сориентированного не на прошлое, а на будущее, с четко сформулированной целью, позволяющей ясно прописать всю систему государственных интересов — еще в тумане, что попрежнему внушает тревогу за судьбу страны.