14 февраля — Скандал с неконтролируемым выпуском векселей Минфина его региональными казначействами в Сев. Осетии. Минфин отказывается погашать векселя и заявляет, что к концу 1997 года он совсем прекратит практику гарантирования вексельных кредитов банков.
25 февраля — Госдума преодолела вето СФ на закон "О простом и переводном векселе". Законопроект ограничивает вексельное обращение в регионах.
4 марта — Объявлено о реформе вексельного обращения Великобритании — резко расширен круг банков, которым позволено переучитывать векселя в Центральном банке Англии.
14 марта — Президент утвердил закон "О простом и переводном векселе". На законе стоит вето СФ, преодоленное Госдумой.
15 марта — Центробанк направил Б.Ельцину протест в связи с отказом Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг предоставить ЦБ регулирующие функции на фондовом рынке.
20 марта — Председатель ЦБ С.Дубинин представил Госдуме проект кредитно-денежной политики ЦБ на 1997 год. Проект не вызвал возражений. Депутаты рекомендовали правительству ужесточить контроль за выпуском денежных суррогатов.
22 марта — Центробанк с 1 мая снижает нормативы обязательных резервов по привлекаемым банками рублевым средствам. По мнению банкиров, эта мера не сможет переломить тенденцию падения доходности банковских вкладов населения.

Депутаты Госдумы уважают Центробанк. Ну, не то чтобы уважают, а просто не знают с какого бока к нему подойти и какие вопросы задавать. Либеральные газетные экономисты так долго и так дружно твердили о принципиальной важности обуздания инфляции и укрепления рубля, что теперь разговор г-на Дубинина с критиками короток — прямо по известной сценке: "К пуговицам претензии есть? — Нет, к пуговицам претензий нет, пришиты намертво, не оторвешь!". В самом деле, какие могут быть теперь претензии? Инфляция остановлена, стоимость рублевых кредитов ЦБ и доходность рынка ГКО снижаются на глазах, валютный курс рубля посажен на короткий поводок. ЦБ сделал, по его мнению, все, чтобы банки полученные от ЦБ рубли несли прямехонько в реальный сектор. Ах, не несут? Ну что же поделаешь, если бюджетные расходы снижать дальше некуда, а налоги собрать не удается, если бюджетный дефицит давит на финансовый рынок и банкам невыгодно уходить с рынка ГКО и нести рубли в рискованный и малоприбыльный реальный сектор. Но вопросы уже не к нам. Бюджетные проблемы — это проблемы Минфина, а не ЦБ, с него и спрашивайте. А ЦБ сделал все, что от него зависело... Все ли?
Специалисты банковского дела уже давно не испытывают ни малейшего восторга от деятельности ЦБ и весьма основательно его критикуют. И есть за что. ЦБ, по существу, освоил сегодня лишь одну, и самую незамысловатую технологию регулирования денежной массы, — он продает рубли за доллары. Вся его деятельность сосредоточена на валютной бирже. Если доллары никто не несет, — значит, уверяют руководители ЦБ, хозяйствующим субъектам рубли не нужны. А то, что при этом рублевое обеспечение хозяйственного оборота в 10 раз ниже нормы, а долларизация хозяйства набирает обороты — что же поделаешь. В Америке эта техника прекрасно работает — когда-нибудь, глядишь, сработает и у нас.
Тем не менее, банки имеют все основания быть недовольными свои могущественным опекуном. Дело в том, что по крайней мере половина их операций осуществляется не с рублями, а с векселями. Эта параллельная платежная система восполняет недостаток рублевой массы и уже давно стала главной кровеносной системой того самого "реального сектора", о котором все так много говорят. Рынок векселей уже вполне сформировался, на нем уже выделились надежные эмитенты, векселя которых вполне ликвидны и могут в этом смысле соперничать с рублями. Много векселей выпускают сами банки. На вексельном рынке, по существу, не хватает только одного, самого верхнего звена, а именно — Центробанка, который бы регулярно выкупал ("учитывал и переучитывал") надежные коммерческие и банковские векселя у специализированных, т.н. "учетных" банков. При этом обеспечивалось бы как наполнение экономики необходимой для функционирования денежной массой, так и единство денежной системы страны. Лишенный этой завершающей операции, этой верхушки, вексельный рынок распадается на региональные, отраслевые субрынки, что снижает его качество, затрудняет прохождение платежей в масштабах страны, приводит к фрагментации народно-хозяйственного комплекса.
Впрочем, если мнение специалистов банковского дела не является в глазах депутатов достаточно авторитетным, то они могли бы попросить г-на Дубинина прокомментировать, например, промелькнувшее недавно газетное сообщение о том, что Банк Англии предпринял "самую радикальную реформу столетия", и реформа эта касается именно вексельного обращения. Если раньше эксклюзивное право переучета векселей в ЦБ Англии принадлежало ограниченному кругу учетных банков, то теперь этими операциями может заниматься значительно большее число участников финансового рынка. Ограниченность числа участников рынка стала мешать ЦБ оперативно регулировать объем денежной массы, что грозило ни много ни мало — утратой Лондоном положения европейского финансового центра.
И, отвечая на этот наивный вопрос, г-н Дубинин должен был бы признать, что регулированием вексельного рынка занимаются все уважающие себя центробанки (европейские, во всяком случае), что учет и переучет векселей — это необходимая и важнейшая составляющая их деятельности.
Прискорбная приверженность ЦБ РФ простой американской технике регулирования денежной массы сегодня ставит его самого в очень неприятное положение. Сказавши "А", надо говорить и "Б", приняв одно в американской модели, приходится принять и другое. Дело в том, что по этой модели на фондовом рынке вообще нет места банкам. Поэтому вполне логично, что сегодня Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) с настырной наглостью вытесняет ЦБ с фондового рынка, отказывая ему (ЦБ!) в праве лицензировать деятельность подопечных ему банков на этом рынке.
ФКЦБ, действующая под патронажем Чубайса, давно открыто заявляла о своей приверженности американской модели и теперь намерена строить фондовый рынок (в том числе рынок корпоративных ценных бумаг и векселей) по американским лекалам. А ЦБ остается унизительно взывать к президенту, к правительству, к банковскому сообществу, с которым он так нехорошо обошелся. И пока, похоже, никто не спешит ему на помощь.
Теперь что касается Минфина, который оставлен один на один с тяжелейшим бюджетным кризисом. Арсенал его инструментов тоже не блещет разнообразием. И Чубайс, человек идеи, причем идеи, как правило, не слишком сложной, похоже, не склонен разнообразить минфиновскую политику.
Уже всем ясно, что экспортный потенциал российской экономики фатально недостаточен, чтобы удержать ее от падения. Маломощный экспортно-импортный "монгольфьер" не в силах вытащить из пучины повисший на нем груз народно-хозяйственного комплекса. Большей частью этот груз уже под водой, и лишь массовые невыплаты зарплат придают системе "стабильность".
Очевидно, выходов из этой ситуации два. Первый выход, так сказать, "бюджетно-минфиновский", прост — отцепить балласт неэкспортноспособных производств и "социалки", пустив их в "свободное плаванье". Или, как изящно выражается Ясин, сократить бюджетные расходы в 2–3 раза. И не нужно иллюзий — Чубайс вряд ли придумает что-то более изящное. Тут оппозиции остается только сопротивляться.
Второй выход не столь тривиален, но гораздо более основателен. Он состоит в том, чтобы, наряду с экспортно-импортной, активизировать вторую "тягу". А именно, осуществив систему мер, достроить и запустить на полную мощность механизм внутреннего рынка. Двумя годами раньше это трудно было бы себе представить, но сегодня ситуация качественно иная. Тогда экспансия импорта казалась неудержимой. Сегодня эта волна гаснет, натолкнувшись на резко ограниченные доходы большинства населения и на убыточность большинства статей экспорта. Сейчас пришла пора говорить о завершении этапа формирования рынка "престижного потребления", все более четко ограниченного и по составу участников, и по объему товарооборота. Большинству населения на нем нет места.
Средне- и малообеспеченные группы населения, которые, повторяю, составляют большинство россиян, объективно вынуждены переориентировать свой платежеспособный спрос на дешевую и, может быть, на первых порах не слишком качественную (но привычную) отечественную продукцию.
Нужно отдавать себе отчет, что формирование этого внутреннего рынка — сложный, болезненный и длительный (но в конечном счете благотворный) процесс. Производство предметов потребления за годы "реформ" понесло самые тяжелые потери. Доля этих производств в валовом продукте упала по крайней мере на треть. Восстановление их потенциала при наличии спроса — это не самая сложная часть проблемы. Гораздо более сложная задача состоит в том, чтобы развернуть полноценные, устойчиво работающие финансовые институты внутреннего рынка. И здесь ключевая роль принадлежит как раз Центробанку. А именно, ему придется осваивать и достраивать организационно-финансовые структуры вексельного рынка до полноценной денежной системы. И нет никакого сомнения, что в условиях России именно он в конечном счете станет базовым рынком национальной валюты. Образно говоря, Центробанку предстоит организовать и развернуть второй "монгольфьер" над "горелкой" внутреннего спроса.
А оппозиции придется, соответственно, освоить новую, более сложную форму поведения в отношении властей. Она может быть такова: если правительство утратило моральный и материальный ресурс, если оно не в силах продолжать играть роль "отца нации", то мы (оппозиция) готовы не устраивать из этого прискорбного обстоятельства кровавую трагедию только при одном условии — если каждая наша малейшая уступка Минфину, в смысле сокращения его бюджетных расходов будет компенсирована организационно-финансовыми мерами Центробанка, обеспечивающими развертывание внутреннего рынка.

А. БАТУРИН