15 апреля — Ассоциация ФПГ (Сосковец) учредила Финансово-промышленный страховой союз.
17 апреля — Немецкие банки предоставили Газпрому очередной кредит в 2,5 млрд. долл. на газотранспортный проект Ямал-Европа.
— Чубайс в Совете Федерации объявил о "чудовищном бюджетном кризисе" и о неизбежности сокращения (секвестра) бюджетных расходов. Селезнев и Сулакшин в Госдуме призвали запретить секвестр бюджета и прибегнуть к эмиссии.
— Минфин объявил о намерении выпустить третий транс еврооблигаций. Эксперты сожалеют о дороговизне еврозаймов.
22 апреля — На съезде Ассоциации российских банков Чубайс пообещал банкам лишить их доходного рынка ГКО.
— Немцов пообещал добиться к лету снижения тарифов на электроэнергию — для этого вокруг РАО ЕЭС должно быть "поменьше бартера и криминала".

Когда Чубайс торжественно с высокой трибуны возвестил о "чудовищном бюджетном кризисе" и о необходимости секвестра расходных статей бюджета, было ясно, что он имеет в виду прежде всего "секвестр" собственных конкурентов в правительстве, что с помощью этой "дубины" он намерен окончательно утвердить свою монополию в "Белом доме". И действительно, Черномырдин быстро уступил ему место у руля и полностью переместился в партийно-публичную сферу — на просторе оспаривать президентские перспективы у Немцова.
Итак, Чубайс получил в правительстве вожделенную монополию. На манеже он теперь один — он и бюджетный кризис. Смертельный номер! Критики, в сторону! — кризис не какой-нибудь, а "чудовищный".
Чубайс — человек простых решений и, судя по его последним публичным заявлениям, не склонен особенно углубляться в первоистоки. Для него кризис — это кризис госфинансов. А значит, первым делом должен произойти сброс большинства финансовых обязательств Минфина. Многие из этих обязательств уже сброшены — банкам, к примеру, уже отказано в правительственных гарантиях по кредитам в реальный сектор (40-50 трлн.р.). Дальше придется резать по живому. Очевидно, будут в первую очередь секвестрированы расходы на национальную оборону (процентов на тридцать) и на федеральные инвестиционные программы (к этому уже все готовы — проглотят).
А дальше — дело техники: налоговый прессинг и шантаж крупных предприятий и монополий, пара новых траншей еврозаймов, обещанный кредит Всемирного банка, размороженный "под Чубайса" кредит МВФ — и можно будет отчитаться по графикам погашения задолженности по зарплатам и пенсиям. Правда, собственно бюджетные долги по зарплатам составляют лишь 20 процентов, остальной долг на совести предприятий. Но Минфин тут как бы уже и не при чем.
Между тем долг предприятий по зарплате будет продолжать расти, и не может не расти, ведь он уже сейчас составляет 3/4 всех наличных финансовых ресурсов предприятий. Финансовое состояние товаропроизводителей за год ухудшилось вдвое. Убыточными сегодня являются 40 процентов предприятий (а в транспортной отрасли и в с/х — 60 процентов).
Кроме того, финансовый кризис предприятий будет продолжать усугубляться начавшимся с прошлого года оттоком денежных средств из производства в сбережения населения. И этот отток, заметим, — отнюдь не случайный и не стихийный, а хорошо организованный процесс. Сбербанк, главный кредитор Минфина, исправно отсасывает сбережения населения прямиком в бюджет, благо доходность на рынке госзаимствований поддерживается на недоступной для предприятий высоте. И когда Чубайс грозит отлучить банки от рынка госзаимствований, это вовсе не означает, что он вознамерился свернуть этот рынок ("чудовищный" бюджетный кризис не даст ему этого сделать), просто этот рынок будет окончательно монополизирован Сбербанком. Следовательно, отток денежных ресурсов из производства будет продолжаться.
С готовностью включаясь в "принципиальный" спор с Госдумой на тему "секвестр или эмиссия", правительство лукавит. На самом деле Центробанк уже давно увеличивает денежную массу, то есть проводит эмиссию. Фокус в том, что эти свеженапечатанные рубли не уходят за пределы отлаженного цикла: Сбербанк — Минфин — сбережения населения — Сбербанк — Минфин. Центробанк тем самым осуществляет скрытое субсидирование бюджета, нисколько при этом не утоляя финансового голода в реальном секторе (именно поэтому, кстати, ему удается с легкостью удерживать контроль за инфляцией).
В таком ключе правительство, очевидно, и намерено решать свои финансовые проблемы. Все же проблемы реального сектора — так уж повелось — останутся при нем. И хорошо, если удастся избежать их дальнейшего обострения в этом году, ибо заявленные чрезвычайные меры правительства по части налогов и банкротств вполне способны спровоцировать очередной виток спада. Во всяком случае, в сельском хозяйстве вряд ли удастся его избежать, — "экспериментальное" коммерческое кредитование аграрного сектора явно срывается, и это уже приводит к ощутимым производственным потерям.
И тем не менее нельзя не признать, что реальный сектор хозяйства сумел за годы реформ выработать известный иммунитет против денежно-финансовой политики правительства. И было бы непростительным паникерством сводить все проблемы реальной экономики к упражнениям Минфина и ЦБ. Половина оборота материальных ресурсов сегодня уже осуществляется помимо денежного обращения. А если копнуть глубже, то станет ясно, что в недрах народного хозяйства протекают масштабные процессы взаимного кредитования и перераспределения доходов посредством сложного механизма неплатежей и вексельных расчетов. Если бы эти механизмы не действовали, спад в обрабатывающих отраслях был бы значительно глубже.
Значение этих процессов осознается сегодня все ясней. В частности, ни для кого уже не секрет, что ключевую роль в них играют естественные монополии, в особенности электроэнергетика. Неудивительно, что естественные монополии уже давно являются объектами повышенного внимания власти, а в последнее время и оппозиции. Однако было бы неверно и недальновидно для оппозиции все сводить к технической стороне дела и ограничиваться разовыми акциями политической защиты естественных монополий от деструктивных властных атак. Эта защита могла бы быть гораздо более эффективной, если бы она имела в виду все ключевые звенья и обеспечивающие структуры "долговой экономики".
Прежде всего речь должна идти о вексельном рынке. Его становление идет с большим опозданием, многие важные его институты отсутствуют или находятся в зачаточном состоянии, такие, например, как учетные банки, депозитарные и страховые структуры рынка. Увы, нет никаких оснований ждать, что организацией этого рынка займутся федеральные органы, хотя это прямая обязанность Центробанка и Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг. У них сегодня другие заботы и другие приоритеты.
Впрочем, опять же грех жаловаться, — если Чубайс осуществит свою угрозу (дело нехитрое) и отлучит коммерческие банки от минфиновской синекуры, то вся эта масса банков будет вытолкнута в реальную жизнь, и им ничего не останется делать, как вплотную заняться вексельным кредитованием производства и, соответственно, организацией вексельного рынка. А когда этот рынок состоится, когда на нем появятся надежные, высоколиквидные векселя (скорее всего, это будут именно "энергетические" векселя), для которых не будет границ не только внутри России, но и в СНГ, — вот тогда федеральным органам ничего не останется делать, как запоздало разворачиваться в этом направлении и заниматься "учетом" этих векселей в Центробанке.
И только тогда, когда это произойдет, тогда и сбудется светлое пожелание Бориса Ефимовича, чтобы вокруг естественных монополий "было поменьше бартера и криминала". Только тогда, и не раньше! — ибо такие задачи не решаются с помощью примитивного чиновничьего шантажа серьезных людей, занятых серьезными делами.

А. БАТУРИН