6 июня — Зампред Центробанка С.Алексашенко на заседании кабинета при обсуждении проекта бюджета-98 предупредил об угрозе роста расходов на обслуживание госдолга. По его мнению, с запроектированным объемом доходов бюджета "Россия жить не сможет. Мы превращаемся в страну, которая будет хиреть и разваливаться". Немцов разделил озабоченность Алексашенко.
7 июня — Генпрокурор Ю.Скуратов, выступая в Госдуме, оценил годовой отток валюты из РФ в 10 млрд. долл.
11 июня — Всемирный банк выделил российскому бюджету 600 млн. долларов. Представители ВБ всячески подчеркивают политический характер предоставленных кредитов.
14 июня — Центробанк объявил об очередном снижении ставки рефинансированиия с 36 до 24 процентов годовых.
17 июня — Бюджетно-финансовый комитет рекомендовал Госдуме отклонить правительственный проект Налогового кодекса.
18 июня — Минфин предложил увеличить квоту доступа нерезидентов на рынок ГКО с 20 процентов до 30-35 процентов. Это связано с намерением правительства снизить доходность ГКО до 12 процентов годовых (с 20 процентов сегодня) и вытеснить с этого рынка российские компании.
19 июня — Банкиры высказали возмущение резким и неожиданным снижением ставки рефинансирования ЦБ. По их мнению, это приведет к оттоку из банков средств населения и долларизации экономики.
20 июня — Госдума приняла Налоговый кодекс в первом чтении.

Центробанк продолжает двигаться по намеченной траектории, как паровой каток, завораживая всех своей неумолимой поступью. В очередной раз, резко, в полтора раза (до 24 процентов годовых) снижена ставка рефинансирования — деньги становятся все дешевле. Для банков. Но сами банки недовольны такой резвостью. Они не знают, куда нести эти дешевые рубли. Промышленный сектор все еще остается зоной слишком высокого риска. И хотя с начала года ставки по банковским кредитам снизились с 65 процентов до 40 процентов годовых (в эти ставки банкиры закладывают риск невозврата кредита, а этот риск все еще высок), при таких ставках ни о каком массовом кредитовании хозяйства, почти половина которого работает в режиме отрицательной рентабельности, не может быть и речи. Таким образом, эмиссия рублей, проводимая Центробанком, никак не идет дальше финансово-банковского сектора, ее поток в направлении реального сектора останавливает дамба высоких банковских ставок по промышленным кредитам.
До последнего времени гораздо более привлекательным и надежным оставался рынок государственных долговых бумаг (ГКО). Стоимость кредитов оставалась высокой, поскольку Минфину приходилось много занимать на внутреннем денежном рынке, чтобы сбить весеннюю волну неплатежей. Теперь, когда получен кредит на 600 млн. долл. от МВФ, столько же от Всемирного банка, получен весенний транш еврозайма, готовится еще один внешний займ на 1 млрд.долларов, — все это дало возможность Минфину сократить заимствование на внутреннем рынке и сбить стоимость кредитов до 20 процентов годовых. Минфин, таким образом, демонстрирует намерение реализовать угрозу Чубайса "выдавить" банковский капитал с рынка ГКО. Уже ведется разговор о том, чтобы, ускоренным темпом расширив доступ на внутренний рынок ГКО для иностранных инвесторов, сбить доходность ГКО до 12 процентов и сделать этот рынок абсолютно не привлекательным для отечественных банков. Таким образом, казалось бы, успешно реализуется простая схема эволюционного перехода к экономическому росту путем "выдавливания" финансового капитала в промышленную сферу, в которую свято веруют правительственные идеологи и предлагают верить всем остальным.
Однако в жизни вряд ли все так просто. Следует назвать два фактора, которые резко меняют благостную эволюционную картину. Первый состоит в том прискорбном обстоятельстве, что совокупный государственный долг, внешний и внутренний, неумолимо приближается к той критической отметке (60 процентов ВВП), которая, по международным меркам, означает государственное банкротство со всеми вытекающими из этого разнообразными процедурами внешнего и внутреннего характера. Второй — глубоко укоренившийся долговой характер внутренней российской экономики. Этот характер делает внутреннюю экономику невосприимчивой к нормальным инструментам кредитно-денежной политики федеральных органов, закрепляет ее в качестве зоны повышенного кредитного риска.
Начнем с приближающегося банкротства государства. Этот фактор не позволяет рассчитывать на "эволюционное" снижение общей тяжести государственного долга без серьезных организационных усилий, направленных на активизацию внутренних источников дохода, усилий, на которые правительство пока явно не сориентировано. Что касается увеличения квоты иностранных инвесторов на внутреннем рынке ГКО, то эксперты считают это делом сомнительным, которое пахнет "мексиканским синдромом". А это значит, что речь может идти только о конвертации внутреннего долга во внешний, чем сейчас и занят Минфин. Сегодня он ведет подготовку к очередному еврозайму на 1 млрд. долларов. Насколько обременительными будут его условия, пока сказать трудно, но в целом уже всем достаточно ясно, что внешние заимствования оказываются не дешевле внутренних.
Об опасности дальнейшего наращивания внешнего долга в последнее время уже в открытую начинает говорить руководство Центробанка, по этому пункту наметился явный раскол между ним и Минфином. Так что вряд ли Минфину в этих условиях удастся "свернуть" пирамиду внутренних долговых обязательств. А если он будет продолжать демонстрировать упорство, то неизбежно усиление бегства отечественного капитала, перетекание его на внешний финансовый рынок. Оттуда ему сподручнее будет продолжать кредитовать собственное государство по международным ставкам. Банковскому капиталу таким образом есть куда податься в ответ на "выдавливание". Валютный контроль слишком слаб, а финансовый сектор слишком глубоко "впаян" в мировую финансовую систему, чтобы надеяться, что этого не произойдет. Да и непонятно, почему "несчастный отечественный капитал" обречен нести кровные рубли на восстановление разрушенного реформами хозяйства и платить к тому же налоги, которые почти полностью пойдут на оплату процентов по внешнему долгу.
Надо думать, что и Минфин осознает это достаточно ясно, и его демонстративные акции на рынке ГКО носят скорее пропагандистско-психологический характер. Если что и является серьезной содержательной акцией, то это активный сброс федеральным центром большинства своих традиционных обязательств — социальных, военных и проч. Секвестр бюджета-97, проект бюджета-98 — основываются на признании достигнутой сегодня фактической способности правительства мобилизовать доходы в бюджет в качестве максимально возможной. Эта способность зафиксирована на уровне 11,8 процента от ВВП, — столько, по факту, согласны "отстегивать" подданные родному правительству из своих доходов. В первоначальном варианте бюджета-97 эта цифра предполагалась на уровне 15 процентов ВВП, — по оценкам специалистов, это тот минимальный объем перераспределения доходов через бюджет, тот минимальный масштаб деятельности правительства, который еще способен был произвести некий совокупный хозяйственный эффект. Ниже этого уровня речь может идти разве что о конфедеративном варианте государственного устройства, но отнюдь не о федерации.
В сверхлиберальных США, взятых правительством в качестве ориентира, объем перераспределения доходов через федеральный бюджет достигает 20 процентов от ВВП. Так что правительство намерено решать не более половины задач, которые должен решать федеральный центр. Все проблемы и обязательства по ним, которые не вписываются в эту цифру, наш кабмин уже сбрасывает на регионы и население. А его маневры с целью оформить этот сброс законодательно: отмена социальных льгот, пенсионная реформа и т.п. — не что иное, как начало процедуры внутреннего банкротства федерального центра.
Нужно признать, что в ситуации, в которую он себя загнал, ему ничего другого и не остается, как оставить под своей ответственностью исключительно внешние долги и минимальные затраты на оборону и внешнюю политику, с тем, чтобы не дать процессу внутреннего банкротства перерасти во внешнее.
Уже ясно, что своих внутренних кредиторов правительство будет игнорировать и уже игнорирует. Но, разумеется, не всех. В частности, отношения с финансовыми группами (во всяком случае с группой банков, которая сделала ставку на правительство Ельцина-Чубайса во время прошлогодней президентской выборной кампании) будут оставаться в неприкосновенности. Ибо это — единственная финансово-политическая и социальная база нынешней власти.
Интересно поставить вопрос о качестве этой связки между правительством и "капиталом" (крупными банками и социальным слоем "богатых"). Какая роль отведена правительству в этой связке: роль национального лидера и гаранта стабильности или роль "ночного сторожа"? Какую часть своего дохода "опора правительства" готова пожертвовать на поддержание государственной стабильности и на обеспечение перспектив экономического роста?
Убийственный ответ на этот вопрос дает статистика. По данным Института народнохозяйственого прогнозирования РАН, реальная степень расслоения российского общества сегодня далеко перешагнула уровень, который показывает Госкомстат. Проведенное обследование бюджетов семей показало, что в 1996 году доходы 10 процентов богатых превзошли доходы 10 процентов бедных не в 13 раз (что тоже очень много), а в 65 раз! Доходы богатых сегодня таковы, что если бы с них заплатили налоги в соответствии с действующим законодательством, бюджет получил бы дополнительно 100 трлн. рублей, — как раз столько, сколько правительство рассчитывает сэкономить, переложив на плечи населения расходы на жилищно-коммунальное хозяйство. Но сегодня богатые соглашаются платить лишь в десять раз меньше, чем должны по закону. Вот вам и "опора", вот вам и "национальная буржуазия"! И правительство отнюдь не способно поднять руку на эти доходы.
Когда г-н Березовский рекомендует себя как акулу молодого отечественного капитализма и опору национальной государственности, то поневоле задаешься вопросом о наличии в этой саморекламе диалектики формы и содержания. При слабости российского государства и очевидной готовности стоящих у руля "акул" и дальше перераспределять бюджет в "конфедеративном" объеме 12 процентов ВВП — о КАКОЙ опоре КАКОГО государства мы говорим? При 65-кратном перепаде между бедными и богатыми — о какой нации, в самом либеральном смысле этого слова, мы говорим? А если государство усилиями "рулевых акул" все больше конфедерализуется... если нация при этой творимой теми же акулами конфедерализации все больше рассыпается и превращается в старую "сшибку классов"... то о какой "акулистости" может всерьез идти речь? Об акулистости для своих бедняков! И о "планктонности", "мелкорыбистости" самих молодых отечественных акулят для подлинных акул ТНК!
Время безответственной саморекламы истекает, дамы и господа! А также, между прочим, "товарищи"!

А.БАТУРИН