17 января — Правительственная комиссия по финансовой и денежно-кредитной политике утвердила список 13 уполномоченных банков, допущенных до операций со средствами бюджета и международных кредитных организаций. Число уполномоченных банков сократилось в три раза.
21 января — Подведены итоги аукциона по продаже 8,5 процентов акций РАО "ЕЭС России". Участие иностранных инвесторов было исключено. Половину пакета приобрел "Национальный резервный банк", контролируемый "Газпромом".
— Комиссия по совершенствованию платежей под председательством В.Потанина рекомендовала РАО "Норильский никель" и "Норильскгазпрому" произвести слияние и дополнительную эмиссию акций, доход от которой направить на освоение газовых месторождений "Норильскгазпрома" и на налоговые недоимки. Ожидается появление соответствующего президентского указа.
24 января — Госдума приняла в четвертом чтении правительственный проект бюджета на 1997 год.
— Принят в первом чтении закон, определяющий механизм реализации бюджета развития. В нем предусмотрено создание Агентства по экономическому развитию — акционерной организации, подконтрольной правительству и Госдуме.
— АвтоВАЗ заключил соглашение о стратегическом партнерстве с нефтяной компанией ЛУКойл.

Время лечит, часто вопреки усилиям врачей.
Старая советская экономика, еще не забытая, вызывает противоречивые оценки и чувства. Экономика — всевозможных планов, заказов и договоров, очередей и дефицита. Экономика, в которой ресурсы послушно шли за утвержденными целями, заполняя каналы планов, программ, нередко теряясь в этих каналах, исчезая там бесследно.
Когда из плановой экономики выдернули стержень государственного плана, она рассыпалась на хаотическую массу предприятий, продолжающих цепляться друг за друга, продолжающих регулярно формировать портфели заказов, продолжающих взаимные поставки без надежды на прямую оплату. Государственного плана уже не было, но осталось множество единичных планов-договоров, образовавших пространство "прото-плановых" отношений. И это пространство, демонстрируя поразительную живучесть и полную неподконтрольность Минфину, постепенно заполнялось все более сложными цепочками взаимозачетов, рынками векселей и других платежных инструментов — отраслевых, региональных, корпоративных.
Полтора года назад, когда мы впервые заговорили в позитивном смысле о "сфере неплатежей", для многих было уже достаточно очевидно, что экспорт сырья не сможет организовать полноценную хозяйственную жизнь на российском пространстве. С тех пор наше внимание неизменно было приковано к сфере внутренней экономики, сфере "неплатежей", "бартера", "денежных суррогатов" и прочее и прочее. С этой сферой были связаны главные надежды и тревоги: когда, в каких формах эта "протоплазма" начнет регенерировать свой скелет, когда завершится это "богатырское лежание пластом", и когда начнется, наконец, "выворачивание вывернутого" в российской экономике.
И вот сегодня мы можем констатировать, что в этом процессе наметился качественный перелом. Структуризация "прото-плановой" сферы переходит в открытую фазу. Договоры приобретают длительный и укрупненный характер, сотни тысяч предприятий стягиваются в несколько десятков групп, концентрируются вокруг крупных банков, вокруг "естественных" монополий, вокруг федерального или регионального бюджетов. И оттого, как будет протекать и чем завершится этот процесс, будет зависеть постреформенный облик российской экономики. Выйдем ли мы из реформ обновленными, свободными, сильными, способными планировать свое будущее и претендовать, по крайней мере, на свои собственные ресурсы — или за нас будут планировать другие — Запад, Китай. А может быть, нас ждет второе, ухудшенное издание застоя, утяжеленное региональным и корпоративным эгоизмом. Такова "цена вопроса", как любит выражаться нынешний министр финансов.
Процесс первичных слияний и поглощений пройдет быстро, он лишь проявит и закрепит сложившиеся на сегодня во внутреннем секторе производственно-финансовые отношения. Хотя многое будет зависеть от политики противоборствующих центров сил. Их три: "естественные монополии", крупные банки и регионы-доноры. В потенции есть и четвертый — федеральное правительство, и его роль, в конечном счете, определяющая, но в нынешнем своем состоянии оно, скорее всего, будет подчинено в своей политике корпоративно-групповым интересам.
Объективно наилучшие стартовые позиции у "естественных монополий" и у региональных властей. Им легче всего превратить долговые отношения в отношения подчинения — прямого или косвенного.
"Настоящих" денег у них не так много, "настоящие" деньги продолжают крутиться в коротком цикле "экспортеры — импортеры — бюджет", скапливаясь в банках. Но сегодня контролировать оборот "хороших" денег — это не значит контролировать хозяйство. Сегодня гораздо важнее контролировать сферу неплатежей, долгов. А здесь у инфраструктурных монополий и у регионов конкурентов нет. Когда крупные банки только еще ходили вокруг реального сектора, "Газпром", энергетики и транспортники вовсю кредитовали промышленность, накапливая их долговые обязательства. Региональные власти тоже на упускали возможности привязать предприятия к местным бюджетам, предоставляя им налоговые льготы, вексельные кредиты и гарантии иноcтранным инвесторам. Теперь они готовы конвертировать эти обязательства в собственность.
Поглощение промышленных предприятий топливно-энергетической инфраструктурой вряд ли откроет перед ними сколь-нибудь радужные перспективы. Хуже может быть только поглощение промышленности региональной "социалкой". А банки здесь объективно обречены на поражение, поскольку они работают с "живыми" деньгами и не могут долго существовать с отрицательным балансом (любой банк прогорит быстрее, чем дождется возврата долга). Если бы был в наличии развитый вексельный рынок, и если бы Минфин активно занимался учетом банковских векселей (то есть сам бы давал банкам в долг, поддерживая их ликвидность), тогда банки имели бы шанс долговременными кредитами вытягивать предприятия из региональной или тэковской долговой ямы, удерживая их в поле притяжения своих ФПГ. В противном случае, им либо придется идти в услужение ТЭКу, либо пристраиваться к бюджету, либо продаваться иностранным инвесторам.
Минфин и ЦБ пока пытаются дистанцироваться от этой борьбы, оставаясь в рамках жесткой монетарной политики. Но у них есть шанс: сузив круг уполномоченных банков и усилив контроль за ними, попытаться интегрировать вексельный рынок и запустить новый механизм регулирования денежной массы. Иначе безнадежные долги предприятий — а они сейчас вполне безнадежны — лягут в активы "естественных монополистов". Они-то имеют все возможности "натянуть на себя" вексельный рынок — через "энергетические" векселя стать монопольным эмитентом этой новой национальной валюты и заняться неспешной реструктуризацией долгов.
Какие тенденции в госструктурах возьмут верх: централизаторские или олигархические, "царь" или "бояре"? Пока консолидация естественных монополий идет опережающими темпами, хотя против них активно выстраивается блок промышленных отраслей, ВПК и антимонопольных госорганов.
Пойдет ли это противостояние на пользу или во вред российской экономике — будет решающим образом зависеть от того, какая структура возьмет на себя роль организатора антимонопольного блока. Если это будет прежний Минфин, поддержанный МВФ и ориентированный на дробление естественных монополий, то процесс может снова войти в деструктивное русло. Но есть и другие варианты. В принципе, на эту роль может претендовать новая организационная структура, рождающаяся в результате торга между правительством и Госдумой — Агентство экономического развития (АЭР), призванное контролировать реализацию бюджета развития.
Такие структуры не новость: есть Росинкор (Российская инвестиционная корпорация, контролируемая Минфином), есть Российская финансовая компания А.Нечаева — полугосударственные — полуакционерные образования с нулевой эффективностью. Но теперь за дело берется бывший Госплан — Минэкономики, усиленный политической поддержкой "красной Думы". Конечно, и эта структура может разделить участь предшественников. Но если коммунисты смогут отстоять принципиальную позицию в их закулисных альянсах с "газпромовским" правительством, то не исключено, что АЭР сможет скорректировать процесс в нужном направлении.
Но в любом случае сегодня нужно признать, что это благотворный процесс. Регенерация организационной структуры российского хозяйства, хотя бы на корпоративном, групповом уровне необходима просто для восстановления здоровых хозяйственных рефлексов. Хорошо уже то, что беспрецедентная в мировой практике степень либерализации российского хозяйства, ставшая причиной его паралича, будет, наконец, приведена к разумному и эффективному уровню. При этом, конечно, не стоит забывать, что здоровые периферийные рефлексы сами по себе не способны заменить экономическому организму голову и дать хозяйству осмысленную перспективу. А вот создать дополнительную серьезную угрозу этой перспективе — они могут!

А. БАТУРИН