2 мая в спецвыпуске газеты "Завтра" в несколько сокращенном виде вышел материал, подготовленный аналитической группой ЭТЦ (Центр Кургиняна). Предлагаем вашему вниманию полную версию этого материала.

ОРГАНИЗАЦИОННОЕ ОРУЖИЕ

Сергей Кургинян

ОДА СТРАХУ

О праве оперировать понятием "оргоружие"

В начале ХХ века Александр Богданов в своем труде "Всеобщая организационная наука" показал, что общество и государство - это сверхсложная организованная система.

Последователи Богданова (начиная с Берталанфи, Винера и Неймана), создали общую теорию систем и уточнили: система - это организованная структура из элементов (подсистем), соединенных управляющими связями и общей "целевой функцией", которую контролирует "ядро" системы. И разобрались, как нужно влиять на ядро системы, ее подсистемы и управляющие связи, чтобы систему сохранить, трансформировать или разрушить. Оказалось, что для разрушения системы, прежде всего, нужны:

- деформация, вплоть до деградации, целевых функций системы;

- искажение целевых приоритетов;

- разрыв или "переключение" системных управляющих связей;

- обострение внутрисистемных противоречий как в целеполагающем ядре системы, так и между ее ядром и подсистемами;

- "раскачка" "автоколебаний" системы для ее вывода за пределы устойчивости.

Было бы наивно полагать, что эти теоретические результаты не применили - причем немедленно - к актуальной социально-политической и экономической практике ОРГВОЙНЫ.

Оргвойна - это сознательная и целенаправленная атака на организованность целевого ядра, подсистем и управляющих связей системы противника. А поскольку речь идет о системах, в которых и целеполагающее ядро, и подсистемы, и связи состоят из людей, то в данном случае ОРГВОЙНА - ЭТО, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, НУЖНОЕ АТАКУЮЩЕМУ УПРАВЛЕНИЕ МОТИВАЦИЯМИ ОРГАНИЗАЦИОННЫХ РЕШЕНИЙ ПРОТИВНИКА ВО ВСЕХ ЧАСТЯХ ЕГО СОЦИАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ.

За счет чего?

За счет "дружеского" предложения принять как бы позитивные, но на деле опасные для противника (нереализуемые или деструктивные) цели...

За счет создания такого "давления обстоятельств", которое вынуждает противника принимать вредные для него решения...

За счет имплантации в систему противника элементов, ее открыто или скрыто разрушающих...

За счет создания у целеполагающего ядра атакуемой системы иллюзии благополучия. И "расслабленности", не позволяющей подготовиться к отражению атак и включению "мобилизационных" механизмов...

За счет использования стремления противника к "стабильности". И навязывания ему таких решений, которые приводят к "переорганизованности" и "жесткости" его системы. И, как следствие, к невозможности ее адаптации к меняющимся внутренним и внешним дестабилизирующим импульсам...

И еще много за счет чего.

А теперь сопоставьте все перечисленное с тем, что видите вокруг...

Глашатай "новой войны" и очередного "международного холода" - сегодня роли очень неблагодарные. Но какие другие роли предлагаются тем, кто хочет честно обсуждать имеющиеся тенденции?

Между тем, тенденции слишком уж очевидны. Для того, чтобы их игнорировать, нужны особые мотивации. Либо - такая внутренняя ангажированность, которая все, что не укладывается в желаемое, отбрасывает. Либо - совсем иная ангажированность. В рамках коей нужно усыплять противника (он же по совместительству соотечественник), навязывать ему совсем уж ложный и гнилой пацифизм.

Технологии подобного навязывания - очевидны. Говорится о том, что великая страна не может "судорожно дергаться" в ответ на чьи-то недоброжелательные действия: "Вы ведь хотите быть великими? Так не дергайтесь". Как будто есть только две возможности:- "дергаться" - или расслабленно плестись в потоке событий.

Говорится о "торговле страхом": "Мол, знаем мы этих алармистов! Они льют воду на определенную - вполне конъюнктурную - мельницу!" А что вытекает из спецмифа о "торговле страхом"? Что страх вообще неприемлем? Что страх - это всегда конъюнктура?

Представьте себе человечество, вообще лишенное страха. Что станет с ним как с видом? Зачем-то мать-природа соорудила этот тип адаптационных эмоций? Их изъятие - совместимо ли с адаптацией? И почему именно нам предлагают отказаться от данного адаптационного механизма? На Западе ведь никто не хочет превратиться в "бесстрашную цивилизацию". И на Востоке тоже. Запрет на страх - что это? Кто так табуирует общественное сознание? И зачем? Такое табуирование - как связано с обсуждаемой нами оргоружейной темой?

Да, мне страшно потерять Родину. Я ее один раз уже потерял. Мне страшно, что у моих детей и внуков отнимут историю. И почему я должен стыдиться того, что мне страшно? Я ведь от страха не прячу голову под крыло, не опускаю руки. Я делом занят. Я превращаю этот страх в активную мотивацию. Страх меня не парализует, не деморализует.

А те, кто фыркает по поводу моего страха, - что понимают в законах экстремального поведения? Они когда-нибудь висели на скальной стенке, плыли на плоту по бурной реке, выбирались из непроходимой тайги? Если ампутировано чувство опасности - как обеспечивать безопасность, как мобилизоваться на отпор? Мания безопасности - болезнь не менее тяжелая, чем мания преследования.

Спору нет - одним страхом питать мобилизацию невозможно. Но и без страха - этой мобилизации нет и не может быть. А значит, тот, кто изымает страх из сферы допустимого, разрушает мобилизацию.

А почему я должен считать, что он ее разрушает бескорыстно? Что я "торгую страхом" (тем более, что я точно знаю, что не торгую), - а не он торгует "де-страшием"? Да, именно "де-страшием", а не бесстрашием. Бесстрашие предполагает преодоление страха. Страх надо испытать и изжить. "Де-страшие" предполагает невозможность испытать страх.

Это свойственно дебилам. Баранам, которых ведут на бойню. Почему, кстати, мясо баранов считается более полезным, чем мясо других животных? Потому что баран - очень тупое животное. И когда его ведут на бойню, он не боится. А почему не боится? Потому что не понимает, куда ведут. Остальные животные боятся, выделяют адреналин и портят мясо. А баран страхом мясо не портит. Так почему я должен считать, что "де-страшие" не тождественно "баранизации" российского населения? Что технологии "де-страшия" не востребованы определенным заказчиком с очень определенной целью?

Жертве сначала не должно быть страшно - чтобы, испугавшись, она не начала двигаться, сопротивляться, выделять этот самый адреналин, портить себя как потенциальный продукт питания. А потом ей не должно быть страшно по другой причине. Потому что она из потенциального продукта питания превратилась в актуальный продукт. Ее уже едят.

Но главное, конечно, даже не в этом. А в том, где проходит грань между мифами и реальностью. Предположим, что я торгую страхом. Что это значит? Прежде всего, это значит, что я лгу. Что я реальность подменяю страшилкой. Но можно предположить и другое! Что я-то не лгу, а лжет мой оппонент. И подменяет реальность - успокоилкой.

Так как разобраться-то? И можно ли тут вообще разобраться?

Мне кажется, что можно. Конечно, окончательный вердикт выносит только история. Я выдвигаю тревожные версии будущего, мой оппонент выдвигает успокоительные версии. Но это все версии. А потом наступит будущее. И мы узнаем, кто прав. Если будущее оправдает мою тревожность, я прав. Если оно оправдает успокоительность моего оппонента, он прав.

И мне, конечно, хотелось бы, чтобы прав был он. Но и тут есть некая неоднозначность. Что, если мой алармизм кого-то мобилизовал, и в силу этого тревожный сценарий не укоренился в реальности? Или был из нее изъят нашей с вами сосредоточенной волей? Так что вердикт истории - и неокончателен, и неутешителен. Ну, что мне толку оказаться правым в момент, когда противник "долбанет" по нам из всех калибров, включая ядерные, а у нас не будет сил, чтобы ответить? А если даже силы будут? Опять-таки, никакого толку. Силы-то и нужны, чтобы противник не "долбанул".

Ну, и как разобраться при такой запутанности предмета?

Чтобы избежать излишних теоретизирований - приведу наглядный пример. Сижу я на высоколобом собрании экспертов, обсуждающих энергетическую войну. Война предъявлена в качестве темы обсуждения хозяевами почтенного собрания. Ну, предъявлена, - значит, надо обсуждать.

И вижу я, что обсуждать-то большинству не хочется. До того не хочется, что, наконец, один из представителей большого бизнеса так и говорит: "Да кончайте вы с этой вашей войной! Нужны другие слова! Хватит бряцать оружием!"

Казалось бы, хозяин собрания должен вернуть его в рамки заданной темы. Мол, я ведь тоже не лыком шит, знаю, какую тему предложить. И экспертов позвал, так сказать, не "ващще", а "чисто конкретно".

Но хозяин очень оживленно откликается на предложение "большого бизнеса" и начинает обсуждать альтернативные слова. Не надо "войны" - что тогда? Конкуренция! Нет, тоже жестко... Взаимодействие!

О чем идет речь - понятно. Соответствующему контингенту эта самая война - как кость в горле. Она по нему ударит. Он уже расположился на Западе, детей соответственно разместил, губы раскатал. А тут какая-то война. Холодная ли, другая... Она по чему ударит? Правильно, по карману! По счетам там разным, по месту в их желанном западном обществе. А зачем? Зачем все это терять? Чтобы какие-то эксперты поизгалялись?

Соответствующая "тусовка", испугавшись мюнхенской речи В.Путина и призрака "холодной войны", включила необходимые механизмы и лексику. "Какая война! Заткнуть рот"!

Заткнуть рот мы можем. Это, как говорится, "на раз". И вот уже ответная приветливость со стороны тех, кто про войны говорил: "Вам другая песня нужна? Пожалуйста! Взаимодействие! Дружба!"

И тут я задаю бестактный вопрос: "Конечно, можно перестать говорить об энергетической войне, о нефтяной войне, о войне финансовой или информационной. Но как прекратить об этом говорить, сохраняя достоинство, в том числе в международных кругах? Вот опять же - книга Дэниела Ергина "Добыча". Фундаментальный труд с подзаголовком "Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть", лежащий на столе у любого крупного мирового нефтяника. Никак не "ястребиная торговля страхом". А там "нефтяная война" детально описана именно как война!

Кроме того, война-то эта натурально ведется. И отличается от конкуренции весьма радикальным образом. Классическая конкуренция - это конкуренция издержек и качества продукции. А когда террористы взрывают нефтепроводы... Или вдруг вокруг нефтепромыслов полудикие племена начинают очень определенным образом воевать, заложников захватывать... Это-то уже и есть война! Вы в каком-нибудь Лондоне скажете компетентным людям, что ее нет, - вас же уважать перестанут! На смех подымут! Вам не стыдно будет?"

На этот мой бестактный вопрос мне ответили вполне однозначно. В том смысле, что в Лондоне ты про это и говори. Или где-нибудь еще. А здесь - не надо.

Ну, не надо, так не надо. Я встал и вышел. Не сразу, между прочим, вышел. Дождавшись протокольной паузы. Тактично, политкорректно. Но все же вышел.

К чему я это? К тому, что есть у нас все же другие индикаторы, определяющие границу между мифом и реальностью. Индикаторы, не требующие доказательства экспериментом под названием "История". Индикаторы эти связаны с одной частью человеческого тела и одним предметом питания. Часть тела - уши. Предмет питания - лапша. Когда предмет питания начинают вешать на часть тела, речь как раз и идет о границе между мифом и реальностью.

Если в вопросе о нефтяной (или финансовой, или иной) реальной войне некто начинает грубо лгать, уходить в кусты, игнорировать очевидное, вступать в противоречие с мировыми данными и мировой практикой, то этот некто - мифотворец. А его конструкция - миф. И относиться к этому надо соответственно.

Предлагая это отношение к чужим продуктам, я, тем самым, по определению беру ответные обязательства. Оргвойна - это нечто реальное, или это миф, имеющий определенные пропагандистские цели? Оргоружие - это выдумка или проза жизни в XXI столетии? И чем все эти рассуждения об оргоружии и оргвойне отличаются от банальных баек по поводу "теории заговора"?

Много чем отличаются! Оргоружие сейчас применяют не только государства, но и крупные корпорации. Война специального типа - финансовая, экономическая, культурная, информационная, политическая, организационная - давно подменила собой банальную конкуренцию. Конкуренция все больше становится уделом мелкого и среднего бизнеса. Крупный бизнес лихорадочно "милитаризуется". И это основная тенденция XXI века. Финансовые рынки атакуемы постоянно. И вряд ли кто-то может вообразить себе ситуацию, в которой финансовый процесс протекает одним способом, а все другие экономические процессы - "перпендикулярным".

Спецвойна (крупные операции спецслужб, трансформирующие мирополитику) давно имеют не меньшее значение, чем войны классические. Спецтеррор уже проявил себя. И это только цветочки - ягодки впереди.

Смысловые войны - не в прошлом, а в будущем. На кой ляд в противном случае рассуждать о конфликте цивилизаций?

"Пацифизация" никак не резонирует с реальностью XXI века. Она - не хороший тон, не фирменный знак респектабельности и политического достоинства. Она - удел ведомого на бойню барана.

Бряцать оружием - не нужно. Военная истерика - омерзительна. Поджигательство - исторически преступно. Но это лишь одна из двух крайностей. Другая - ничуть не менее постыдна и бесперспективна.

Стыдиться нужно не страха, а его власти над твоей личностью. Страх же нужен и обязателен. Только испугавшись и преодолев страх, можно стать субъектом и воином.

А все, что этим не станет, превратится в "дополнительный элемент". То есть, в объект и раба. Такова суровая альтернатива грозного постсоветского мира. Чем быстрее мы ее осознаем, тем больше получим шансов на продолжение нашего исторического бытия.

Те, для кого это продолжение не является абсолютной ценностью - пусть бегут с корабля истории. Мы же знаем - впереди буря. Ну, что же... Буря так буря... Глядишь, и справимся.

---

Владимир Новиков

Цель - элита

В борьбе с врагом уделяй особое внимание боевому духу его генералов и правителей провинций. Древнекитайский трактат "Искусство войны"

Римляне говорили divido et imperio ("разделяй и властвуй").

Что значит "разделяй"? На современном языке это значит "картографируй элиту": выявляй внутри нее самодостаточные группы, постигай суть противоречий между ними. Если надо - усиливай противоречия.

Что значит "властвуй"? Тут могут быть разные толкования. Однако для римлян это "властвуй" имело только одно значение: организацию паралича воли к освобождению от власти Рима ("внешнего управления") в подконтрольных провинциях.

Каждый, кто хочет осуществлять внешнее управление, изучает элиту и управляет выявленными противоречиями. Если надо - их формирует. Причем противоречия антагонистические, ломающие рамку национального консенсуса.

Противоречия есть всегда. Но если рамка национального консенсуса есть, то властный конкурент все равно мне милее, чем иноземец, стремящийся разрушить или поработить мое государство. А если рамки нет, то главное - "ущучить" конкурирующего боярина любой ценой. Даже если эта цена - предательство национальных интересов, включая сговор с врагом.

Именно в такой логике подписывал Хасавюртовские соглашения генерал Лебедь. Эта логика сопровождала всю "чеченскую эпопею" 1994-1996 гг. Но в ней же происходило многое другое.

Никто до сих пор не знает точно, в какой степени советская "элитная склока" помогла распаду СССР. Однако очень авторитетные иноземцы (например, экс-директор ЦРУ Д.Вулси и Зб.Бжезинский) считают, что управление этой склокой решающим образом повлияло на гибель страны. Знаменитая "победа без войны" - это и есть победа за счет управления внутриэлитными противоречиями.

Можно ли победить только с помощью такого управления? Специалист по оргоружию ответит: "Да". Но не приведет никаких доказательств! Потому что он хранит их в очень защищенных сейфах. Даже если они касаются, например, эпохи конца династии Романовых. Ведь только очень наивные антисоветские романтики считают, что империю разрушили "злыдни-большевики". Ее взорвали склоки между придворными кланами.

Анализом таких склок занимается специальная наука - параполитика, стремящаяся проникнуть в непрозрачную ткань элитных противоречий. В отличие от конспирологии, в ней нет места упрощению. Она не ищет в предмете исследования добрые и злые начала, понимая, что он - сложная многополюсная система. Со своими болевыми - оргоружейники говорят "особыми" - точками.

Элитная системная архитектура - всегда "тайна тайн" Кто ею владеет - способен на многое. Удар в особую точку - оргоружие страшной силы. Система особых точек - макросоциальный аналог акупунктуры (совокупности точек воздействия на человеческий организм). И есть точки жизни и точки смерти.

В одной из фильмов знаменитой (и далеко не такой простой, как кажется) "бондианы" есть эпизод с благородным героем, наносящим укол в одну из таких точек смерти, и злодеем, гибнущем от этого удара. В мировом (и особенно русском) фольклоре знание о такой возможности закодировано в сказочном образе про яйцо, в котором игла, несущая смерть Кощею бессмертному.

Современность технологизировала сказочные образы. Работа с элитой стала особым видом деятельности, оттачивавшимся с древнейших времен. Нужные сведения всегда были на вес золота. Специалисты по подобной работе готовились на штучной основе. И подготовка длилась десятилетиями, а множество людей непрерывно помогали этому процессу, отдавая ему все силы, талант и знания.

На Западе никто так не преуспел в этом особом занятии, как Британская империя. США, перенимая у нее эстафету, с очень большим трудом проникали в тайны "мастерства dividio". И никто не может точно понять, в какой степени они сами проникли в них, а в какой - пользуются британскими ноу-хау.

Суть этих ноу-хау адресует к понятию "параллельная история". Элитные кланы имеют историю, существенно отличающуюся от той, которую принято считать канонической. В ней не только по-другому трактуются события, но и иначе течет время и группируются смыслы. Это ощущение "параллельной истории" - главный тест на профпригодность подготавливаемого специалиста.

Чаще всего наличие этого ощущения (специалист скажет - перцепции) выявляется в раннем детстве (особенно через семейные предания и родовые архивы). Наряду с обычным фольклором (не превращаемыми в книжную индустрию тайнами народа) существует элитный фольклор.

Где и как он накапливается? Как способные к его освоению дети становятся специалистами? Ответы на эти вопросы хранятся в кладовых, обеспечивающих воспроизводство элиты. А значит, и устойчивость общества.

Проникновение туда чужаков подобно инфильтрации вируса в ядро клетки. Ведь тайны устойчивости - содержат в себе и секреты ее внутрисистемной деструкции.

Чему в плане этой деструкции учит нас страшный опыт распада СССР?

Прежде всего, пагубности отказа от изучения элиты из-за идеологических банальностей. В СССР элиты не должно было быть, так как было провозглашено сначала пролетарское, а потом общенародное государство. Но элита-то была и активно формировалась! Причем самым губительным для страны образом, чему немало способствовал "запрет на элитную проблематику".

Этот запрет к обсуждению существовал только для граждан СССР. Частично - для граждан стран соцлагеря. Для противника такого запрета не было! Обсуждалась номенклатура, теневики и многое другое. С какого-то момента противник знал нашу элиту лучше, чем мы сами.

Сначала - знание структуры элиты (отдельных слагаемых, связей между ними).

Потом - налаживание каналов влияния (подход к отдельному фигуранту, доступ к значимому "элитному телу").

Потом - воздействие (уже не только доступ, но тонкое угадывание и исполнение желаний, меняющее установки, формы неявного целеполагания и т.д.). Это - не банальная коррупция (хотя и она тоже), а гораздо более тонкие вещи.

Затем - влияние (разрушение связей между отдельными элитными компонентами, формирование новых связей, наращивание противоречий).

И - деструкция (перевод конфликтов в формат элитной войны, разрушение системного консенсуса, формирование элитного хаоса, внутри которого возникают очаги новой - антидержавной - консолидации).

Давайте попытаемся проследить все это на опыте СССР.

Для этого вглядимся в карту советских внутриэлитных противоречий.

СССР был невероятно сложной страной, в которой элитные противоречия были обусловлены сразу многими причинами.

Во-первых, сложным этноконфессиональным устройством страны.

Во-вторых, неизбежной борьбой лидеров и групп внутри высших партийных органов (Политбюро и т.д.).

В-третьих, несовпадением интересов групп и фигур между различными хозяйственно-экономическими подсистемами (ВПК, ТЭК и т.д.) и внутри самих этих подсистем.

В-четвертых, антагонизмом между силовыми структурами. В первую очередь, между армией и ГБ.

Противоречия между общеполитическими ("штатскими") спецслужбами и армией (особенно военной разведкой) существуют во всем мире. В нынешних США, например, "грызня" ЦРУ и Пентагона стала мощнейшим (пусть и малообсуждаемым) генератором элитной "грызни" вообще.

Однако в СССР борьба "военных" и "штатских" носила особо острые формы, вытекающие из особенностей советской политической системы. В условиях авторитарного режима - власть партии и держалась во многом на балансе между армией и ГБ. А политические лидеры всячески старались разжечь конфликт между "военными" и "штатскими", чтобы не дать им сговориться против себя. Особо успешным мастером "чекистско-военных разводок" был Сталин. Но и послесталинские лидеры тоже в этом преуспели.

Как противники СССР, поняв все эти противоречия, могли их использовать? Технологий - много. Их сумма - это оргоружие!

Самое простое слагаемое этой суммы - создание и активизация "агентуры влияния". Которую не вербуют на "измену Родине", а мотивируют перспективой "помощи в борьбе с глупостью и преступлениями" их клановых конкурентов.

Но это простая, "кондово-спецслужбистская" оргоружейная технология. Есть и более тонкие и сложные механизмы.

Элитно-клановая борьба всегда так или иначе транснациональна. Степень этой транснациональности увеличивалась или снижалась в эпохи византийских императоров, "холодной войны" и глобализации. Но даже в наиболее острые времена "холодной войны" действовали, кроме официальных организаций (ООН и т.д.), неофициальные, но влиятельные институты согласования позиций между противниками вроде "Римского клуба". Которые - подчеркнем! - были лишь "верхушкой айсберга" негласных международных элитных коммуникаций.

В СССР и США существовали группы, которые по-разному смотрели на конфронтацию сверхдержав. Кто-то был заинтересованы в "разрядке". Кто-то - в эскалации напряженности. В спецслужбах, например, "штатские" ведомства были, в основном, апологетами "разрядки". "Военные" же и ВПК по понятным причинам (финансирование, влияние) - в основном выступали за различные формы конфронтации.

Прагматический интерес толкал советских и американских "ястребов" (или, наоборот, "голубей") к парадоксальным надгосударственным межклановым альянсам. И это не преувеличение! О негласных альянсах и тайных контактах советских и американских приверженцев "разрядки" и конфронтации известно достаточно много.

Не касаясь чужих тайн, укажем, что нет ничего тайного, что не стало бы явным. Эти тайны зачастую разоблачают конкуренты. Да и сами участники нередко хотят кое-что приоткрыть - специфическим образом.

Так возникает "спецлитература" ("спецдетективы", "специсторические романы"), "спецкино" и "спецжурналистика". Читая их определенными способами, зная укорененность их авторов в той или иной элите, можно многое понять.

Кроме того, элитные скандалы время от времени выплескиваются на поверхность. Эхо этих скандалов - проговорки действующих лиц, по которым тоже можно многое опознать. Есть еще десятки методов расшифровки. Совокупность методов позволяет получить картину.

Транснациональные клановые альянсы... Поставки оружия... "Серые" и даже "черные" ненормативные совместные бизнес-операции... Парадоксальные спецоперации на своей территории...

Все это внимательно рассматривается в элитных оргоружейных моделях.

Цель такого рассмотрения - элитный оргудар по противнику. Нужно ударить по противнику с помощью "разрядки" - поможем "голубям". Нужно подорвать чужую экономику "гонкой вооружений" - поддержим "ястребов". Но главное - разрушить у противника рамку внутриэлитного консенсуса.

К этому подбирались долго. И к 70-м годам - подобрались! А дальше все было делом оргоружейной техники.

Что теперь?

Вторая чеченская война, возглавленная В.Путиным и закончившаяся победой России, показала, что рамка национального консенсуса может быть восстановлена. Пусть и по отдельным вопросам. Восстановлена за счет авторитета лидера, осознания остроты ситуации, дисциплинарных мер. Итак, кое-что удалось. Но не до конца!

Специалисты по оргоружию не дремлют. А многие наши проблемы не изжиты, а загнаны вглубь. Противник это очень хорошо понимает - и использует.

Ведь не зря же Д.Медведев в бытность главой кремлевской администрации публично заявил о том, что отсутствие консенсуса элит чревато государственным развалом. Не зря заместитель главы АП В.Сурков говорит об иллюзорности нынешней стабильности.

Не зря поведение ряда российских корпораций вступает в явное противоречие с интересами страны. Не зря постоянно говорится о "войне кремлевских башен". И все это - в ситуации наличия несомненного национального лидера. Ведь сегодня именно фигура Путина, а не что-то еще, обеспечивает относительную элитную консолидацию.

А чем чреват пресловутый сценарий "преемственности"? И не потому ли он кому-то нужен, что в условиях преемственности (то есть демонтажа фактора Путина) провоцировать конфликты в элитах будет намного проще?

Только лишь запахло уходом Путина - и началось! Кланы и корпорации (политико-экономические, военные, спецслужбистские) начинают раскалываться. А, раскалываясь, - отчаянно воевать друг с другом за варианты национального бюджета, маршруты нефте-и газопроводов, рынок ВТС и т.д.

Это - идеальные условия для применения оргоружия! Управляемый конфликт лоббистов... Межэлитная властная конкуренция... Конфликт элитных корпоративных цехов и групп... Все это, вкупе с оргоружием, - равняется "войне всех против всех".

В резерве "оргоружейников" факторы коррупции, криминализации... Фактор многополюсной внешней (прокитайской, проамериканской и т.д.) привязки различных элитных групп.

Как этому можно противостоять? Знать свою элиту лучше, чем ее знают другие. Влиять на ее консолидацию активнее, чем другие влияют на расконсолидацию. А главное - восстановить рамку. То есть стратегию, концепцию, идеологию, политическую метафизику, наконец. Не сделаем этого - будем провинцией - разделяемой и управляемой. Слабеющей - и в итоге обреченной на окончательное уничтожение воюющими друг с другом крупными хищниками.

---

Мария Мамиконян

Спецоперация "Вавилон"

Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля. "План Даллеса"

Когда в 1991 году распался СССР, для любого внешнего наблюдателя это было очевидным "русским поражением". И то ведь, развалилась гигантская страна, исчезло ее геополитическое влияние. Так это оценивалось извне. А изнутри?

Внутри говорили о чем угодно. О свободе от коммунизма, о происках злых сил, о возрождении, об упоительности новой жизни, о ценах на продукты. На первых порах это можно было объяснить шоком. Так человек, попавший в автомобильную аварию, какое-то время не ощущает травм. Но шок, вроде бы, не должен и не может длиться вечно. Рано или поздно больной возвращается к адекватному восприятию случившегося.

Но представим себе, что существует штаб, получивший задание продлевать шоковое состояние и не давать больному выйти из него - то есть прийти в себя и начать исправлять ситуацию.

Как будет действовать такой штаб?

Цель - продление шока.

Средство?

Средств много. Все понимают, как создается управляемый хаос в толпе, вышедшей на митинг. Или на производстве. Но не все, увы, понимают, что возможен такой же управляемый когнитивный хаос - в мозгу противника. В общественном, групповом и индивидуальном сознании. Между тем, для оргоружейников это уже почти рутина.

Создается карта общественного сознания. На карте выделяются отдельные "территории". Каждая территория населяется "языком", враждебным языкам других территорий. Под языком имеется в виду матрица, описывающая мир (себя и других, добро и зло, прошлое и будущее и т.д.).

Если матрицы, размещенные на каждой из территорий общественного (и индивидуального!) сознания, не состыкуются с матрицами, находящимися на других территориях - атакованный мозг погружается в хаос. Меняя элементы матриц и сохраняя их несовместимость друг с другом, можно управлять хаосом.

Это следовало бы назвать - спецоперация "Вавилон".

Так ли уж нова ситуация управляемого когнитивного хаоса? Новым здесь, скорее всего, является уровень технологизации.

Бог, создавший нечто подобное в среде строителей Вавилонской башни, не описывал тех средств, которые он использовал. Да его и не спрашивали. Потому что было понятно, что ему доступны любые средства. Когда те же самые задачи ставит перед собой человек, в нашем случае рассматриваемый штаб, то вопрос о средствах становится решающим. Потому что и впрямь-таки "трудно быть Богом".

После развала Союза прошло пятнадцать лет. Когнитивный хаос - если его не поддерживать - за такой срок не может не превратиться в какой-то космос. Само собой все обязательно "устаканится". А если этого не происходит - значит, хаос создают и подпитывают.

В конце восьмидесятых годов меня поражало, как легко справедливое негодование по поводу тех или иных черт советской реальности превращалось в банальную "подрывную деятельность", направленную не на исправление реальности, а на ее "снос". Причем такой снос, который никогда не даст создать на месте разрушенного какой-нибудь достойной реальности. Позже стало понятно, что речь идет об определенном методе - методе "черной дыры".

Реальность всегда несовершенна. Если ее отдельные несовершенства нужным образом выделить и правильно соединить друг с другом, то в нашем сознании на месте реальности возникнет антиреальность. Дальше людей можно вести на бой с антиреальностью. А поскольку она одновременно является их реальностью, то такой "бой с тенью" гарантирует хаотизацию сознания.

"Антисоветская" тень конца 80-х годов была по преимуществу либеральной. Когда позже либеральные антисоветские мифы оказались дискредитированы крахом отечественного либерализма, возникла иная тень. При этом советский исторический период "оргоружейникам" нужно было любой ценой удержать в статусе антиреальности. Для подпитки этого статуса были использованы другие энергии - уже не вполне либеральные. Но задача сохранения советской "черной дыры" была решена. А заодно - и решена задача продления когнитивного хаоса.

Поскольку хаос надо было усилить, то постепенно "черную дыру" расширили. Возникла антиреальность под названием "Петербургская Россия". Уже начали прорабатывать антиреальность под названием "Третий Рим".

А что тогда такое вообще реальность? Как должна функционировать система идентификаций, историческое самосознание, связь поколений, культура, наконец? Как - как? Как управляемый когнитивный хаос!

Создаются замкнутые языки описания, "монады", с их территориями. Организуется вражда между этими "монадами". И эта вражда постепенно трансформируется во взаимное усталое отвращение. Следующая фаза - апатия, несовместимая с поддержанием государственности. Нельзя бесконечно болтать о наболевшем. Если слово не переходит в дело, то результат будет только один - нарастание социокультурной дистрофии и деградации.

Именно это и случилось. Вместо совместного строительства фундамента хоть какого-нибудь будущего, обществу помогли выстроить Вавилонскую башню несовместимых друг с другом языков описаний, враждующих друг с другом косных "смысло-систем". Они и воюют между собой!

Холодная гражданская война?

Если такая война ведется по одной выверенной схеме, с использованием одних и тех же усталых мифов, то ее итог - истребление всех смыслов. Тотальная "черная дыра" и отвращение к словам, проповедям, "говорящим головам" с их пресной смысловой жвачкой. Это не война! Это специально затягиваемая агония. Воронка хаоса, призванная поглотить все бытие, всю смысло-реальность.

И, видит Бог, тут можно и должно говорить об управляемом ментальном хаосе. А то, что хаос воспроизводится по одному и тому же лекалу, - особо тревожно и унизительно.

На "первом витке" была решена задача: трансформировать самоопределение "советский гражданин" в позорное - "совок". И с существенной частью населения это сделать удалось. Тем более, что изменение параметров жизни - полные прилавки, пусть и не всем доступные, определенные свободы, в том числе, свободный выезд за рубеж, как-то "украсивший" жизнь, бешеный рост возможностей у наиболее цепкого и не обремененного "предрассудками" меньшинства, - все это работало на переоценку советских представлений о благе. Как бы подтверждало тезис об изначальной порочности "уравнительной системы" и ее неконкурентоспособности рыночному Западу.

На следующем витке потребовалось углубление достигнутого. Ведь советское держалось на каком-то фундаменте. Что за фундамент? Не демонтируешь его - а ну как что-нибудь опять выстроится? А ведь нужен хаос.

Занялись фундаментом. Там оказались такие краеугольные вещи, как "солидарность" и "сострадание". Чтобы "прилавки не для всех" принять как пришествие "рая", недостаточно было просто дать их людям, настоявшимся в очередях. Надо было снять исторически присущий русским тип совестливости. То есть, провести специальную работу по смене цивилизационных кодов. (Код совестливости находится в цивилизационном ядре).

Сам собою код не меняется. А он изменился! По свидетельству социопсихологов, у наиболее успешного слоя молодых топ-менеджеров в графе "сострадание и солидарность" - просто пробел... Но это не значит, что менее "успешные" не были тем или иным способом вовлечены в смену кодов. Понеся при этом существенные потери.

Далее. Для перекодировки субъекту, ведущему оргвойну, необходимо было создавать и наращивать ценностно-ментальный разрыв между поколениями - конфликт "отцов и детей". Дескать, "постсоветские дети", лишенные "родимого пятна коммунистической скверны", не несут груза вины "отцов", а значит, им открыты врата в капиталистический рай. Однако пьянящее: "Мы - не "совки", "совки" - не мы!" для молодежных масс сопровождалось вполне трезвым уточнением для исполнителей данного идеологического заказа: "Память о прошлом живуча, Моисей не зря водил по пустыне сорок лет!".

За прошедшие пятнадцать лет возникло "неслышание", непонимание - как между стратами обеспеченных и необеспеченных, так и между поколениями. Это немалый результат в оргвойне. Агрессивная пропаганда "атомизированного" общества западного образца привела к тому, что, наследуемый тысячелетиями поведенческий код (задаваемый, скажем, такими присказками, как "сытый голодного не разумеет" или "Иван, родства не помнящий", в традиционном русском и советском обществе носившими отчетливо негативный смысл) - утерял свою актуальность. Новая "вера", как и новая жизнь, диктуют новые нормы поведения.

Эти нормы не совместимы ни с какой государственностью. А уж тем более, с имперско-мобилизационной. Но делается все для того, чтобы эти нормы стали социальным мейнстримом, а нормы тех, кто все еще держит на своих плечах страну, - третировались. В этом - сохраняющаяся тенденция! Предпринимаемых усилий по ее перелому недостаточно. А если ее не переломить, то о русском будущем говорить не приходится. Ни об имперском, ни о державном, ни о национальном в целом.

Наберемся мужества и скажем ту правду, которая кроется за столбцами неумолимых цифр - нарастает новый массив молодых людей, которые по своему менталитету, культуре, несопричастности своей стране вот-вот перестанут быть русскими. Это не алармизм, это неумолимая данность.

Скажут, что сам слом советского бытия и переход к другой модели устройства общества, породили неизбежные трансформации в сфере общественной морали ("объективный процесс").

Увы, к этому объективному и неизбежному все не сводится.

Можно продемонстрировать тренды и вектора, которые должны бы были сформироваться, если бы Россию - через это самое "объективное-неизбежное" - вводили в семью западных народов. Но все, что мы видим - поперек этих трендов и векторов. Бывшие соцстраны Восточной Европы - те действительно нужны в "семье", и их туда втягивают, бережно пропуская через "объективное-неизбежное". И никто не кричит на Западе о надвигающемся чешском или болгарском "ужасе".

С Россией все иначе. То, что происходит с Россией - процесс не "объективно-необходимый", а "оргоружейный". Штабу был заказан монстр - заказ выполняется. Сотни фактов кричат о том, что монструозность выращивают и пестуют, чтобы "явить" Россию миру в обличии "криминального государства, опасного для человечества", "новой империи зла".

Цель во многом достигнута. Но штаб не сворачивает, а наращивает деятельность. Да, наращивает! Предыдущие манипуляции строились вокруг ценностей - тех или иных. Сначала - улучшенного социализма. Потом - демократии. К моменту прихода Путина эти пласты ценностей были уже полностью исчерпаны. Остался последний слой некоего стихийного, аморфного патриотизма. Если "черная дыра" поработает и здесь (а дело идет к этому), то дальше - бездна бесценностной жизни. Какое государство? Какая Россия?

В 1992 году советник президента Ельцина философ А.Ракитов настойчиво говорил о необходимости изменения нашего цивилизационного ядра. О смене всех социокультурных кодов. О модернизации через катастрофу (ибо другой якобы уже быть не может).

Катастрофа налицо. Где модернизация? Традиционные коды вытравляют. Но вместо них вбивают в травмированное ядро вовсе не коды модернизации, а коды национально-государственной ликвидации.

С 1992 года прошло немало лет. В 2005 году все тот же Ракитов, воитель с русским цивилизационным ядром, разродился новым посланием в "Новой газете". В нем - ни слова о национальной модернизации. В нем - о том, что русской идеей должны стать чистые и теплые сортиры. Что Родина - это, где "удобно". И что Родина может и даже должна быть маленькой, чтобы было удобно. (Йемен маленький - там удобно?..)

Ракитов, умудренный специалист по цивилизационным диверсиям, сегодня откровенен, как никогда ранее. Он ясно свидетельствует о рукотворности того, что другие лукаво нарекают "естественным процессом". О рукотворности нынешнего русского понятийного и ценностно-нормативного хаоса. И мы ему поаплодируем за прямоту. А то ведь и по сей день многие фыркают, когда слышат про "семантическую диверсию" и оргоружие.

Кто и где в мире - при самых глубоких переменах - ставил под сомнение фундаментальные константы человечности? Честность, самоотверженность, жертвенность, солидарность? Всегда и везде конкурирующие силы боролись за тип идеального и свое место в нем. А также за вытеснение противника из завоеванного для себя идеального. У нас - все по-другому. Для установления новых констант государственной жизни? Полноте! Так новые константы не устанавливают.

Кто где в мире так воевал со своей историей? Да, воевали - иногда безжалостно. Но не так, чтобы, превращая в пепелище разные этапы истории, дискредитировать историческое вообще. Какая после этого идентификация? Какой консенсус? Какой народ?

Кто, где в мире так старательно и массированно насаждал криминальную моду? В таком масштабе и с таким продуманным надрывом - никто и нигде. Кто где в мире так боролся против микросоциальных норм? Чем другим является пропаганда - именно пропаганда - распутства, порока? Для чего эта эрозия ценностного каркаса?

Что особенно настораживает, так это явное "дежа вю": старые темы прокручиваются сегодня с чуть ли не новой страстью. Например, опять зазвучал призыв к "покаянию"! Опять, как пятнадцать лет назад, русским надо каяться - за пакт "Молотова - Риббентропа", за сталинизм вообще, за Прибалтику, за Восточную Европу, фактически (это не говорится, но, право, читается между строк) - за победу над фашизмом...

Истлевшие слова и семантические мантры снова введены в оборот. Истлевшие фигуранты, поработавшие над развалом Союза, снова ворожат. Учат самоотрицанию и ненависти к прошлому.

Эта ворожба - не случайна. За нею стоят и воля, и технологии. Они намерены соорудить из виртуальной России многокамерную семантическую тюрьму. А из реальной России - распадающееся "дикое поле". Они призваны оторвать все идеальное от реальности.

Есть методы, позволяющие ответить на вопрос: "Это - узор мороза на оконном стекле, или узор рукотворен?" Увы, ответ однозначен.

На противодействие смысловой деструкции нам отведены считанные годы. Дальше - точка невозврата. И полный успех спецоперации "Вавилон". Штаб получит премию, а мы - унизительную возможность жить в "не-России".

---

Алексей Лившиц

Картинка и реальность

...Исход соперничества был решен невоенными средствами. Политическая жизнеспособность, идеологическая гибкость, динамичность экономики и привлекательность культурных ценностей стали решающими факторами. Зб.Бжезинский

Оргоружейные технологии собираются из кирпичей под названием "спецмифы". Спецмифы делятся, в свою очередь, на "задающие" и "модулирующие", основные и дополнительные. Применительно к деструкции культуры последовательно применяются (и в период развала СССР, и сейчас) два основных спецмифа.

Спецмиф 1 - что мы, за "железным занавесом", оказались на много десятилетий оторваны от великой и развивающейся мировой культуры.

Спецмиф 2 - что одним из главных достижений этой (несопоставимо более великой и динамичной) культуры стали разнообразие, толерантность и плюрализм.

Правильное сочетание спецмифа-1 и спецмифа-2 порождает целую плеяду дополнительных спецмифов. Например, спецмиф-3 о том, что мы далеко отставшие ученики этой самой "великой и развивающейся". И спецмиф-4 о том, что раз уж мы оказались отстающими учениками, то срочно должны пройти курс "культурного переобучения" у западных продвинутых учителей.

Ну, хорошо - обучение, так обучение. Где учебник? "Оргоружейники" на то и профи, чтобы главный "учебник" поместить не абы куда, а в "телеящик".

Не побоимся повторить знакомые всем истины: телевидение - величайший инструмент управления сознанием масс. Поскольку пока что - только оно создает для этих масс наиболее полные и убедительные картинки "реальности". Люди стали мало читать, но телевизор смотрят почти все. Только там можно легко - одним нажатием кнопки - получить "картинку на выбор". Она же - комикс. Она же - клип.

Такое отождествление учебника с клипо-комиксами имеет далеко идущие последствия. По сути речь идет об очень продвинутой оргоружейной технологии. В самом деле, обучая с помощью клипо-комиксов, можно не только закладывать ту или иную информацию в определенные ячейки сознания. Можно еще и глубоко подрывать (иначе, переформатировать) саму структуру сознания. Формировать "комиксно-клиповое" сознание.

А сформировав это сознание, управлять им.

Итак, нам "подарили картинку". Как бы западную. Как бы "цивилизованную". За частными исключениями, почти без "идеологической" и "культурной" цензуры. Только с "самоцензурой" теленачальства, авторов и ведущих. Да и то самоцензурой скрытой - выдаваемой за цивилизованное понимание "правил современного рынка".

Все бы хорошо, но уже в середине 90-х годов не наши отсталые "совковые ретрограды", а вполне продвинутые западные культурологи почему-то заговорили о том, что российское телевидение по количеству пошлости, криминальных сводок и рекламных пауз обогнало самые одиозные американские и европейские образцы.

Далее эти культурологи должны бы были сказать, почему. Но тут-то и начинают срабатывать "политкорректные табу". Поскольку сказав, почему, они должны признать рукотворность (а значит, оргоружейность) некоей деструктивной социокультурной "телереальности". А признай они это - придется объясняться. Говорить, чье именно оргоружие было применено. И с какими реальными целями.

Культурологи все понимают - но высказываются крайне уклончиво.

Эти культурологи - профессионалы. И детально осведомлены о роли рекламной паузы в формировании сознания. Они знают, что пауза эта осуществляет стробирование сознания. Формирует его клиповую структуру.

Рынок... Самоокупаемость канала... Попробуйте смотреть серьезное кино, разрывая художественное полотно фильма рекламными паузами. И превращая это содержание в красочную обертку для "впаривания" пива, памперсов, прокладок, стиральных порошков и т.д.

Реклама как оргоружие... Дело ведь вовсе не только в деструкции художественного кино (хотя и это отнюдь не мелочь).

Репортаж о страшных жертвах теракта, прерванный веселой рекламной паузой... Это началось одновременно с шоковыми реформами Гайдара. И поначалу вызывало очень острую реакцию. Потом привыкли. А зря. Потому что возникшее при таком привыкании "клиповое сознание" уже не только не может отделять важное от "информационной шелухи", но и постепенно становится все более глухо к любым чужим трагедиям.

Вместо картин реальности в таком сознании "варится" неструктурированная каша из разномастных событий и сюжетов неизвестного происхождения, в которой позавчерашние ингредиенты уже практически полностью вытесняются сегодняшними. Антисоветчики говорили, что "совок живет от пленума до пленума". Во-первых, это была махровая и очевидная ложь. А во-вторых... Пленумы - это политические события, хоть как-то организованные "вехи". А "клипок"-то от чего до чего живет? От сникерса до памперса?

Рынок или оргоружие... А почему "или"? Разве не может быть оргоружие под маской рынка? Рынок требует восприимчивости к рекламе? О-кей! Специалисты давно выяснили, что реклама товаров и услуг лучше всего усваивается, если сопровождается "шоковыми" сюжетами любого рода. И тогда - продажи растут.

Начнем устраивать шоки! Вроде бы - ради рынка. Сознание разрушается? Так рынок создан не для учета таких издержек! Достаточно абсолютизировать рынок, и деструкция сознания будет обеспечена. Кто виноват? Рынок! А поскольку рынок всегда прав, то никто не виноват. Оргоружие под маской жизненной неизбежности... Изысканная и эффективная технология.

Итак, шоки во имя рынка. А что у нашего (еще не до конца "рекламно-воцерковленного") потребителя вызывает наибольший шок? Максимально грубое вторжение в его ценности и нормы! Ну, так и будем вторгаться! И огромный сегмент нашего "развлекательного" телевидения оказался заполнен шоковыми нарушениями норм. То есть подрывом (специалист скажет - диссоциацией) основополагающих матриц, определяющих сопротивляемость частного и общественного сознания к деструктивным воздействиям.

Оргоружие должно делать сознание противника абсолютно пластичным. Отработка таких технологий велась еще психологами, проводившими опыты в фашистских концлагерях. И все, что там было наработано, взял на вооружение постфашистский "оргоружейный" Запад. Сознание советского общества, оказавшегося в "телеконцлагере", ломали криминалом, насилием, сексуальными откровениями и перверсиями, другими, все более грубыми, вызовами "советской морали". И поскольку на Западе таких наработок в избытке, материала для шока - хватает.

Ломка оказалась успешной. Сопротивлявшийся контингент, не имея альтернатив, согласился подключиться к клипам и комиксам. Кое-кто вообще отключил телевизор - но эти не в счет. Экстремисты всегда в меньшинстве. А большинство - подключилось.

Описывать советскую жизнь апологетически так же неверно, как и ее демонизировать. Жизнь была разной. Были люди с высокой нравственностью, а были те, кто хотел "клубнички". Эти с радостью схватились за ранее запретный плод. Как выразился один из хозяев телекартинки той поры, Владимир Гусинский, "пипл, который все это с удовольствием хавает".

Хавать-то он хавает... Но есть тут одна закавыка. Высокая культурная норма изнашивается не быстро. А вот эта "хавка"... Порок на то и порок, что быстро возникает пресыщение. И следующее "блюдо" должно быть более пикантным. А потом - еще и еще более!

Пошлые юмористические передачи, реалити-шоу с бездарными актерами, псевдо-исторические сериалы, разворачивающие эту же пошлость и эти же реалити-шоу в наше прошлое, все более свирепые (и все более привычные!) криминальные сводки и репортажи с мест катастроф. Что дальше? Кто больше?

Когда сегодняшние психологи ставят - не пациентам клиник, а обычным людям "с улицы" - диагнозы вроде "разорванное регрессивное аутичное сознание", это уже не частный, а социальный синдром.

Искусственный синдром! Последствие оргоружейной атаки!

Но что телевидение! Есть штуки и попикантнее.

Российскую - особенно молодежную - среду все шире захватывает увлечение компьютерными играми. Россия быстро "догоняет" по парку компьютеров мировых лидеров, их число в стране уже сопоставимо с числом телевизоров. Кто побогаче - ставит "комп" дома, кто победнее - идет в компьютерный салон (благо, их все больше).

И социология показывает, что основное время при работе с компьютером у большинства молодежи занимает не Интернет, не решение на компьютере каких-либо задач, а эти самые "игрушки". Которые, конечно же, почти полностью не российские, а импортные.

Так вот, об "игрушках".

"... Чувак просыпается утром в комнате, где царит полный бардак. Все вокруг усыпано окурками, банками из-под пива, недоеденной пиццей и другим мусором бытовой жизни... Пройдя на кухню и протянув руку за свежим и бодрящим кофе, чувак обнаруживает, что и кофе нету! Что за жизнь? Жизнь полное дерьмо... Последняя надежда утолить голод - холодильник. Но холодильник тоже пуст! Все, надо выходить на улицу и попытаться раздобыть съестное, иначе можно сойти с ума!.."

"... Особенности игры:

* Мечта всех маньяков! Более 10 видов оружия, включая: снайперскую винтовку, коктейль Молотова, полицейскую дубинку, а также глушитель из живой кошки! ... самое главное и безумнейшее оружие - половой член!

* Свыше 100 персонажей для общения, а также безумное количество потенциальных жертв, среди которых: полицейские, медсестры, солдаты-спецназовцы, а также собаки!

* Хотите сложных миссий? Пять дней в неделю задания для самых долбанутых отморозков, как ВЫ!..".

Цитаты - из описания игры Postal 2 на сайте ее официального российского издателя. Postal была создана в США в 1997 году. Резко критиковалась общественностью, были попытки ее запретить (сенатор Либерман, Хиллари Клинтон), но "свобода слова" победила, а скандальная известность способствовала росту продаж. В 2003 году вышла вторая серия, Postal 2. В Австралии, Новой Зеландии и некоторых других странах игра запрещена. У нас - широко продается.

Игры, в том числе вполне "кровожадные", бывают разные. В некоторых, как, например, популярная Doom, герой ходит по абстрактным коридорам абстрактного здания и стреляет в появляющихся вооруженных монстров. И вряд ли играющий будет, представляя окружающих в виде "вооруженных монстров", переносить наработанные в игре поведенческие реакции в реальную жизнь.

Но в играх типа Postal 2 все иначе. Вокруг "чувака", которым управляет играющий, вполне обыденная обстановка, а также люди, а не монстры. И его задача - этих людей "мочить". Причем очень качественное программирование и хорошая графика создают вполне убедительную иллюзию реальности. И игроку кажется, что он полностью управляет компьютерным персонажем.

Но мир, моделируемый программой, устроен не так. Вот, герой взял штыковую лопату. И он может решать, кого этой лопатой зарубить, - но не может, например, выкопать яму и посадить дерево. У него есть "свобода выбора" лишь из заданных программой - вполне криминальных и садистских - вариантов. Но эта "свобода выбора" создает виртуальный мир, очень похожий на реальность.

Можно спорить, насколько играющий при этом отождествляется со своим персонажем. Психологи утверждают, что дети - отождествляются очень глубоко. И многие уже демонстрируют это в школах и на улицах...

Какие еще игры востребованы на российском рынке? По рейтингу ряда журналов, самой популярной игрой в России в 2006-м году стала Half Life 2.

Ее главный герой волею судеб еще в первой части этой же игры стал суперменом, владеющим всеми видами оружия (начинает он с ломика).

Действие второй части разыгрывается в городе под названием Город-17. Ученые Города-17, группирующиеся вблизи ядерного реактора, проводят эксперименты, в результате которых на Землю телепортируются монстры из других миров. Формальный враг - некий инопланетный Альянс, а гуманоиды из Города-17 - его союзники. Цели игры - крушить монстров, ученых и солдат Альянса, которые защищают ученых, а еще взорвать реактор и помочь каким-то повстанцам.

На стенах домов в виртуальном городе - афиши на русском языке, название Город-17 явно намекает на Арзамас-16, Томск-7 и пр., на рекламе игры - памятник Ленину. Ясно, что речь идет о России. И в очень правдоподобной "виртуальной реальности" играющий управляет симпатичным парнем, который крошит "плохих русских", заведших себе компанию инопланетной нечисти. Хотя, в отличие от Postal 2, без садизма.

Это, конечно, вымышленная ситуация. Однако когда человек потерял идеальные ориентиры, связи между собственной жизнью и жизнью своей страны, им становится легко управлять. Но... управлять им будет не обязательно российская власть.

Вот цитата из официального описания российским издателем игры "Дорога на Рейхстаг": "Вторая мировая война близится к своему завершению. Армии СССР рвутся к горящему Берлину... Командованию американской стратегической службы становится известно: по личному указу Сталина советские войска, невзирая на многочисленные потери, должны первыми войти в Берлин, дабы единолично завладеть материалами немецкой программы ядерных исследований и затем использовать захваченное секретное оружие в борьбе за победу мировой революции. Высшее руководство разведслужб США понимает, что никто не в праве обладать столь разрушительными технологиями, и поручает вам новое задание: проникнуть на территорию Берлина и уничтожить легендарное .Оружие Возмездия.".

Вроде, как и не американцы сбросили ядерную бомбу на Хиросиму...

Скажут: игры были всегда. Могу возразить: каковы игры - таково общество. Игры не только удовлетворяют потребности человека - они этого человека "выковывают".

Маньяк с ножом на улицах города не станет солдатом, защищающим свой город от оккупантов. Тем более, если он уже привык к сценариям, в которых его страна будет оккупирована "хорошими парнями". Он - не просто "Иван, не помнящий родства". Он - уже быдло, которому все равно, в какой команде оказаться в числе победителей.

Кому-то, возможно, кажется, что обыдливание населения - проблема одного населения, а жизнеспособность государства - дело отдельное. Но общество без высших ценностей, стремящееся только к развлечениям, не знающее своей истории и культуры (или знающее их по поделкам вроде "Бедная Настя" или "Сталин Лайф") - не может быть опорой государства.

"Пипл" нравится элите, потому что не пойдет с оружием на баррикады. Но Родину "пипл" тоже защищать не станет. Потому что Родины у "пипла" нет. Картинка реальности другая.

Оргоружие оказалось эффективным. И теперь уже ясно, о какой эффективности идет речь. О той эффективности, которая обеспечивает подавление противника. Мы - противник. И что? Нам нравится, как нас подавляют?

---

Вера Сорокина

Социальный слом

... Задача России после проигрыша холодной войны - обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего пятьдесят - шестьдесят миллионов человек. Дж.Мейджор

В основе социальной структуры советского общества лежал принцип социальной справедливости.

Был принцип. И была реальная социальная норма. Далеко, конечно, небезупречная. В реальной позднесоветской жизни, конечно же, "жирели" и приобретали социальные блага, недоступные большинству, директора магазинов и торговых баз, мясники, просто воры. И это вызывало справедливое негодование. Задача любого "оргоружейника" - оседлать такое негодование. И превратить его в оружие деструкции.

Средство решения задачи - спецмиф.

Согласно оному, западное общество социально справедливее, чем советское. Советским, а затем русским людям доказывали, что западный рабочий (инженер) социально защищен гораздо лучше, чем наш. Что у него хорошая квартира, хорошая машина, он здоров, уверен в себе, не стоит в очередях и уж, тем более, не озабочен пропитанием своей семьи. При этом признавалось, что на Западе тоже есть социальные проблемы. Но главный вывод (и следующий оргоружейный тезис) состоял в том, что в действительности настоящий социализм построен не у нас, а у них. И что "их" социальная несправедливость - в реальности ближе к социальной справедливости, чем наша "соцсправедливая демагогия". И что нужно - "для начала" - взять ее за образец.

Хорошо... клюнули, согласились, взяли. После этого "оргоперация" перешла во вторую фазу. Согласившимся на чужую соцсправедливость - начали внедрять спецмиф о ложности соцсправедливости как таковой. Французам или немцам такое "впарить" было в принципе невозможно. А нашим соотечественникам - "впарили". В конечном счете, многих из них удалось убедить в том, что справедливость в принципе - от лукавого. Что эффективность - это соль социальной жизни. А справедливость - декадентство и демагогия.

Вместо реального Запада нашим соотечественникам "продали" спецмиф а-ля Ницше: "Это одно и то же - жить и быть несправедливым".

Социальный дарвинизм... какое он имеет отношение к восхваляемой нормативности реального Запада? Никогда реальный Запад не жил по нормам Ницше или социал-дарвинизма! Да, там "молились" на эффективность. Но это никогда не отменяло социальных нормативных "тормозов" религиозной этики. А также регуляторов, четко прописанных в очень жестком и строго исполняемом законодательстве.

Там всегда тщательно поддерживали свою иерархию социальных ролей. В рамках этой иерархии предполагалось, что "наверх" люди должны были справедливо выходить за счет способностей и труда. Боле того, на Западе в целом специально поддерживается социальный климат, в котором должны "неуютно" себя чувствовать те, кто получил высокий социальный статус "дуриком" - например, по наследованию состояния родителей.

Но "оргоружейникам" был нужен не реальный Запад, а программирующий сознание спецмиф. В котором есть лишь "божество эффективности". А эффективность тождественна личному преуспеванию - пресловутой "успешности".

Этот спецмиф, соединенный с ультрарепрессивными пропагандистскими технологиями и шоковой псевдорыночной практикой, стал "оргоружейно" преобразовывать и бытие, и сознание.

Вначале - элитное. Быстрее всего в это включилась российская "золотая молодежь". Дальше - больше. Спецмиф стал "истиной" для широких околоэлитных кругов. Втягивая в свою воронку все новые порции социальной субстанции, спецмиф одновременно с этим подрывал, подтачивал, искривлял всю традиционную иерархию русских ценностей, социальных статусов и социальных ролей. Ту самую, которая со временем сделала советскую систему достаточно органичной.

Как же это все разворачивалось?

Уже в перестройку масс-медийная обслуга элиты стала жестко внедрять антисоциальный спецмиф. Это называлось "перекодировкой советского сознания". Нельзя сказать, что у этой обслуги не было широкой благодарной аудитории. В эту аудиторию входила глубоко омещаненная еще в советскую эпоху "потребительская массовка". На нее-то и оперлись "оргоружейники". И - с сожалением признаем - добились многого.

Известно, что уже в первых анонимных социологических опросах 1991-1992 гг. в школах крупных городов - на первые места в списке престижных профессий вышли валютные проститутки (для девушек) и рэкетиры (для юношей). В связи с этим стоит привести выдержку из опубликованного тогда письма одной из поклонниц режиссеру фильма "Интеродевочка" П.Тодоровскому: "Уважаемый тов. П. Тодоровский! Во-первых, от себя и от имени многих моих ровесников хочу поблагодарить Вас за создание замечательной картины, которая поможет современной молодежи, особенно девушкам, в выборе будущей профессии. После просмотра фильма я, например, сразу решила, если быть, то "интердевочкой". Мне семнадцать лет. В этом году я заканчиваю десятый класс".

Сказать, что эти письма писали все советские девочки - значит грубо солгать. Но вывести подобный феномен за скобки мейнстрима - значит солгать еще грубее. Данное письмо, увы, социально значимо. И тут важно разобраться, почему.

Престиж профессии - это всегда результат соотнесения социально значимых характеристик личности со шкалой ценностей, сложившихся в обществе. Советское общество (как и любое другое, хоть западное, хоть традиционное), не могло иметь шкалы ценностей, возвышающей проституток и бандитов. Но именно у нас ее стали внедрять изо всех сил, быстро, на "шоке", взрывая, осмеивая и разнося вдребезги моральные и социальные нормы советской эпохи. В ход шли все методы: дегероизация любого труда, "стеб" над великими событиями русской и советской истории. И, главное, демонстрация дозволенности и успешности "новой нормативности" в виде разодетых проституток и довольных "братков в навороченных тачках" на улицах больших городов.

На оргоружейном языке это называется "технологией имморализации". Ни одна уважающая себя страна мира ни за что не согласится на применение такой технологии. Потому что последствия чересчур сокрушительны. У нас на эти последствия наплевали. Так поступают только беспощадные завоеватели, готовые зачистить завоеванное с фашистской жестокостью. В нашем случае - впервые в истории - подобное делали как бы "свои", а не "чужие".

Наиболее беспощадно "оргоружейники" расправились с молодежью, перед которой всегда предельно остро стоит вопрос "делать жизнь с кого". Ей в первую очередь были адресованы "новые ценности" имморализма, индивидуализма, отсутствия жалости к слабым, "успеха любой ценой".

Конечно, этот "золотой миф" не мог выдержать испытаний реальностью. Уже в середине 90-х годов профессии бандита и проститутки стали терять престижность и сместились на четвертое-пятое места. Однако массовое сознание молодежи уже изменилось фундаментальным образом. Профессия проститутки или рэкетира перестала быть экстремально престижной. Но род занятий оказался легализован в большей степени, чем это предполагает любая (прежде всего, западная) социальная норма. По сию пору проститутки и бандиты - "неслучайно желанные" положительные герои российских фильмов.

Конечно же, столь далеко - до проституции и рэкета - оказались готовы пойти немногие: "актив антиэпохи", выкованный оргоружием противника. Но он на то и актив, чтобы прокладывать дорогу другим. Такие "антиценности", как эгоцентризм и стремление к успеху любой ценой - уже стали, по множеству социологических данных, ядром так называемых "достижительных мотиваций" для широких групп молодежи. Важно рассмотреть динамику форм этой "достижительности". Она такова.

В конце 90-х годов опросы школьников и выпускников показывали, что для 40% опрошенных учеба не главное, можно хорошо зарабатывать и без знаний.

Сегодня же большинство старшеклассников ориентировано на получение высшего образования. И не только для того, чтобы "откосить от армии". Согласно нынешним соцопросам, 88% населения считают высшее образование важным, а 67% - исключительно важным для своих детей.

Вроде бы все сдвигается в лучшую сторону. Но, увы, именно "вроде бы". Ведь из этого стремящегося к образованию большинства - только 40% нацелены конкретно на будущую профессию.

Почему?

В советской системе высшего образования после получения диплома нормой был последующий труд по профессии. То есть, образование и труд были связаны в едином ценностном блоке. В сегодняшнем российском обществе понятие ценности труда вообще практически исчезло. На его месте - представление об индивидуальном успехе.

Отсюда и новая градация "престижных" профессий. Наибольшее предпочтение отдается высокооплачиваемым (и одновременно - наиболее "коррупционно прибыльным") профессиям юриста, финансиста, врача. Наименее престижной считается работа ученого, рабочего, работника сельского хозяйства, педагога, военнослужащего.

А поскольку выпускники ВУЗов связывают свой диплом с социальным продвижением в такой "новой иерархии", а вовсе не с овладением профессией, объяснима и статистика их устройства на работу по специальности - лишь 10 - 20% молодых специалистов. Такой процент - это рукотворная социальная катастрофа.

Сегодня эксперты убеждены, что даже резкое увеличение заработной платы не решит проблемы прихода выпускников технических вузов на производство, остро нуждающееся в кадрах. Поскольку нет мотивации научной и технической деятельности, низок престиж творческого, квалифицированного и напряженного труда. Одно из последствий - полная катастрофа высокотехнологических отраслей страны. Мы лишаемся надежды на появление новых Туполевых, Чкаловых, Курчатовых.

Но не лучше положение и с рабочими. Доля квалифицированных рабочих в России на сегодняшний день снизилась до убогих 3%. Вы вдумайтесь в эту цифру! Семьдесят лет ушло на создание в стране индустриального рабочего класса! С какими жертвами это было сопряжено! И теперь пожалуйста - 3%! И кто и как, спрашивается, будет выполнять ныне заявляемые масштабные технологические проекты в энергетике, авиации, ВПК, атомной промышленности? Ведь одно дело - пиарить это по телевизору. И совсем другое - это осуществлять.

Главная беда полученного нами в России оргоружейного социального результата - продуманный и последовательно осуществленный тип социального аутсайдерства. В "социальные аутсайдеры" оказались переведены те профессиональные группы, которые в любой стране являются "мотором" успешного развития и гарантией социально-государственной устойчивости. Только у нас техническая и гуманитарная наука, педагоги, военные, милиция - прочно вошли в список "непрестижных" профессий. Они лишены возможности на свои скудные заработки и накопления купить квартиру, дать детям качественное образование, обеспечить нормальное медицинское обслуживание.

То есть, эти группы не могут воспроизводиться как социальные общности. Они обречены на бедность и униженность не по качеству своего труда, а по месту в "новой" социальной иерархии. И не могут не деградировать с каждым годом. Учитывая решающую роль этих групп - вместе с государственностью.

А общественному сознанию предлагаются очередные мифы. Миф о необходимости дальнейшей "минимизации государства". Миф о том, что социальная сфера представляет собой "самоорганизующуюся систему". Миф о "равных возможностях".

Оргоружие продолжает свою социально-разрушительную работу.

---

Мария Рыжова

Как создать "пост-совка"

50 лет назад Америка, проявив дальновидность, руководила созданием институтов, обеспечивших победу в "холодной войне" и сумевших устранить множество препятствий и барьеров, разделявших мир, в котором жили наши родители... Б.Клинтон

Можно спорить о том, что делает телевизор - формирует человека или удовлетворяет его потребности. Но вряд ли кто-то скажет, что образование призвано не формировать человека, а удовлетворять потребности.

Кто же и что формирует? И главное - кто формирует сами "средства формирования" (то есть образование)?

Универсальный спецмиф о том, что все лучшее - на Западе, был применен и к реформе нашего образования, считавшегося одним из лучших в мире.

Декларируемая цель - подогнать образование под западные образцы. Подлинная цель - лишить противника адекватных средств формирования адекватного человека. Под эту цель были подтянуты различные ресурсы и технологии. Включая кредиты и инвестиции Всемирного банка.

Но ведь не скажешь, что проплачиваешь "антропологическую деструкцию" противника! Приличия не позволяют, да и здравый смысл, - оргоружие эффективно лишь тогда, когда воспринимается не как агрессия, а как дар божий.

В чем же дар? В освобождении - в чем еще? В демократизации образования, то есть! Российского учащегося срочно стали "освобождать"! "Устаревшую" советскую модель образования, обязывающую ученика получать базовые знания по всем предметам, порешили заменить "правильной" западной системой, в которой сам учащийся уже в 12-15 лет решает, что именно хочет изучать. А кто против такой системы - тот сталинист.

Но, может, в основе лежали благие пожелания, а не оргоружейные технологии?

Во-первых, благие пожелания - тоже оргоружие. Ибо сказано, что ими вымощена дорога в ад.

Во-вторых, серьезные пожелания блага всегда предполагают рассмотрение "за" и "против". А те, кто пропихивал у нас квазизападный стандарт, скрывали хорошо известные "против". И этим обнажали природу замысла.

В самом деле, реальный западный опыт (который скрыли) свидетельствовал о преимуществах именно советской модели образования.

После первых советских "космических успехов" в Конгрессе США были проведены специальные слушания на тему "Что знает русский Ваня и не знает американец Джон". Обнаружив преимущество Вани, американцы резко усилили именно тот тип школ, который обеспечивал нужному контингенту Джонов широкое базовое образование а-ля Ваня.

Спецмиф гласил, что базовость и универсальность придумали "совки для совков". Творцы спецмифа предлагали его потребителю полный отказ от критического анализа потребляемой спецпродукции. Потребитель должен был выбросить из своей памяти, например, то, что старый князь Болконский у Льва Толстого (вряд ли пригодный на роль "совка") преподавал дочери математику. И не из прихоти, а потому, что математика, в особенности, учит человека организованно думать и делать логические выводы.

Творцы спецмифа жестко отсекли от некритического потребителя спецпродукции огромный (используемый во всем мире!) опыт советской школы.

Опыт этот позволял утверждать, например, что только хорошо усвоенная геометрия дает совершенно необходимые для множества профессий навыки пространственного воображения. Что обязательный список художественной литературы для самостоятельного прочтения необходим, поскольку только чтение (в отличие от просмотра фильмов и телепрограмм или выуживания "рефератов" из сборников сочинений, а позже из Интернета) дает навык самостоятельного создания образов героев, событий, сюжетов. То есть - основы творческого мышления. Что только широкая (многопредметная) эрудиция позволяет человеку адаптироваться к новым сферам деятельности и ориентироваться в меняющейся социальной реальности.

Все это было отсечено. И началась оргоружейная вакханалия.

В стране, как грибы, росли (в дополнение к спецшколам советского образца) разного рода лицеи и гимназии со специализированными классами и новыми предметами в ущерб базовому образованию. Стоит напомнить, что советские спецшколы - никогда не отказывались от обязательной общеобразовательной программы.

Но "оргоружейники" пошли дальше. Спецмиф о свободе ученика был дополнен спецмифом о свободе школы. От чего? "От тоталитарной государственной опеки". От советской "авторитарной" модели преподавания. Плюрализм "предметного меню" дополнился плюрализмом в сфере программ, учебников и методик.

Итогом стало (при поддержке все того же Всемирного банка и Сороса) появление огромного ассортимента учебников и пособий крайне низкого качества (как выразился в прессе один из учителей, "для идиотов"), с невероятным разнобоем и даже явными противоречиями по содержанию. Школы завопили: так просто невозможно учить! И Министерству образования и науки, к неудовольствию представителей Всемирного Банка, пришлось настаивать на необходимости сертификации издательств в ущерб так называемому "принципу вариативности".

Но спецмиф о благодатном "отказе от государственной опеки" диктовал не только "свободу выбора содержания обучения". Он диктовал и "переход на рыночную основу". Школы стали стремительно разделяться на те, где дети состоятельных родителей в принципе могут получить (хотя не факт, что получат) мало-мальски качественное образование, и на те, где - несмотря на героический труд полунищих учителей, - такое образование получить нельзя.

Одновременно начал "вспухать" обширный сегмент "дополнительного образования" в виде платных курсов и все более дорогого репетиторства, без которого подавляющая часть учеников "обычных" школ не имеет почти никаких шансов честно поступить в ВУЗ и в нем обучаться.

Приходится констатировать, что запущенная "оргоружейниками" мегатенденция не переломлена. Рыночные иллюзии - живучая штука. А.Фурсенко заявил недавно: "Средние образовательные учреждения должны отчасти понимать, что всегда зависеть от государства и получать деньги невозможно, нужно что-то делать и самим".

Конечно, надо что-то делать самим. Вопрос, что именно. А.Фурсенко осуждает тотальный государственный патернализм в системе образования. В чем-то его можно понять. Но он не может не знать, что в сегодняшней России расходы на одного учащегося на первичном и вторичном уровнях образования (школа и ПТУ) составляют всего 9,3% от подушевого ВВП. И что ниже эти расходы - только в Зимбабве!

Тем не менее, в 2004 году именно по инициативе Минобрнауки в закон "Об образовании" внесены коррективы, убравшие из него упоминания о финансовых обязательствах государства перед образовательной сферой и положение об ограничении "платности" образования. А в 2006 году принят закон "Об автономных учреждениях". Закон, по сути, предполагает превращение значительной части государственных и муниципальных образовательных учреждений в коммерческие организации, ориентированные на максимальную прибыльность.

Еще один ракурс реализации оргоружейного тезиса "сделаем, как у них" - настойчивое "продавливание" в жизнь идеи единого государственного экзамена (ЕГЭ) в качестве вступительного экзамена в ВУЗы. Помимо ссылок на "успешный западный опыт", основной аргумент "реформаторов" в пользу ЕГЭ - борьба со взяточничеством в вузах, которое представлено чуть ли не как основной бич современного образования.

Тут все поставлено с ног на голову! Взяточничество, с которым так странно борются, имеет очевидную до боли причину: подрыв благосостояния, статуса и престижа преподавателя вуза. Либо эта причина будет устранена, либо преподаватель так и останется в нынешнем униженном состоянии. С выбором между прозябанием на нищенскую зарплату - и добыванием средств на жизнь поборами с абитуриентов. А в рамках этой альтернативы никакой ЕГЭ не спасет от коррупции и поборов.

Введение ЕГЭ заодно представляют как единственную возможность сделать "престижные" ВУЗы доступными для жителей отдаленных уголков России. Бывший министр образования В.Филиппов объяснял это так: "Идея заключается в том, что человек, получив единые государственные оценки за экзамен, посылает их в 5-10 университетов Российской Федерации, никуда не выезжая, не тратя средств на проживание в другом городе. При этом вузы будут отбирать детей объективно, по оценкам: лучшие вузы выберут лучших, средние - средних учеников".

Вузы выберут! А поскольку выбор осуществляют не абстрактные вузы, а живые люди, поставленные в рамки определенной альтернативы, то логика выбора легко прогнозируема. Во многих странах Запада, который объявляют образцом, есть хотя бы квоты на поступление в университеты для разных социальных групп. А у нас вместо квот - "филиппики".

Далее, форма ЕГЭ - тест. Якобы, тест, результаты которого проверяются автоматически с помощью сканера, - лучший способ обеспечить объективную оценку знаний! Но мировой педагогический опыт показывает, что способности абитуриента к обучению можно оценить только при условии комплексного выявления эрудиции, умения размышлять и излагать свои мысли, творческого потенциала и круга интересов. Экзаменационная комиссия этот комплекс может хоть отчасти выявить. Тесты же полностью исключают такую возможность. Они предельно "стерилизуют" абитуриента. И, в лучшем случае, показывают его "натасканность" и хорошую память. Во всем мире уже почти кричат о том, что введение в ВУЗах тестовой системы приводит к снижению уровня подготовки абитуриентов (и студентов). Но этот опыт - замалчивается.

Замалчиваются и издержки пресловутой "болонской системы" образования, к которой, по заявлению А.Фурсенко, Россия должна перейти уже к 2010 году.

В основе "болонской системы" - вопрос об объективной оценке знаний студента или молодого специалиста, собирающегося продолжить учебу или найти работу в другой стране. Механизм "болонской системы" (в которую уже вошли многие европейские страны) - введение вместо экзаменов так называемой "кредитной системы зачетных единиц", отражающей уровень подготовки молодого человека. А также - двухуровневой системы высшего образования "бакалавриат-магистратура".

Во-первых, в России для перехода на такую систему надо перестроить всю структуру высшего образования. А это дело не только долгое и дорогое. Ведь в "переходный период" - как бывает везде и всегда - качество образования неизбежно понизится.

Но ладно, "переходный период"... Однако, во-вторых, выясняется, что в трех-четырехлетний курс бакалавриата - не войдут так называемые "вводные" предметы. Другими словами, предметы, не имеющие непосредственного отношения к специализации студента, но обеспечивающие абсолютно необходимую при смене специализации общую эрудицию. А магистратура, судя по всему, будет платной.

На фоне такого рода образовательных проектов выдвигается экзотическая версия о том, что новая система высшего образования решит проблему подготовки необходимых России и миру "трансдисциплинарных" специалистов. "Реформаторы" при этом ссылаются на то, что студент может закончить бакалавриат по одной специальности, а продолжить обучение в магистратуре по другой.

Но какая может быть трансдисциплинарность, если обучение ведется на основе узких специализаций и в ущерб базовой общей образованности?! Уж это-то понимает любой серьезный педагог!

Однако чиновники из Минобрнауки отвечают, что одна из основных целей реформы российского образования - готовить "специалистов, способных отвечать запросам современного рынка труда". А тогда неизбежно встает вопрос о том, что собой представляет этот рынок.

Оказывается, большая часть населения России уже занята не в сфере производства, а в сфере обслуживания, и спрос на специалистов высокой квалификации незначительный. То есть, главная задача российского образования должна состоять в том, чтобы создать "натасканного" на строго определенные цели узкого "спеца", пригодного для решения тривиальных задач. Высококвалифицированные (и, тем более, действительно трансдисциплинарные) специалисты в России, следовательно, не нужны. И это - на фоне правительственных заявлений о необходимости срочно развивать в стране высокотехнологический сектор и "экономику знаний"!

Уместен вопрос: мы что, первые, кто так неуклюже "наступает на грабли" образовательной реформы? Выясняется, что нет. Что у Всемирного банка, финансирующего образовательную реформу в России, уже есть наработанный опыт в сфере "модернизации" образования.

В частности, в Чили. Там после прихода в 1972 году к власти Пиночета "чикагские мальчики" на кредиты ВБ перестроили старую систему образования. В которой (заметим, и до Альенде, и при Альенде) частные и государственные школы давали вполне приличную подготовку.

В результате "чикагско-пиночетовских" реформ отличительными чертами государственных школ стали крохотная зарплата учителей, плохое оснащение, перегруженность и, как результат, неспособность большинства выпускников выдержать "экзамен университетского отбора", открывающий дорогу к получению высшего образования. Еще ниже оказался уровень образования в созданных при Пиночете "частных субсидируемых школах" (видимо, прообраз создаваемых у нас "автономных образовательных учреждений"). И не менее серьезному удару подверглись университеты, в которых были упразднены (!) факультеты философии, социальных и политических наук! Из этой "ямы" чилийское образование после Пиночета не вылезло до сих пор...

Так что, не сумев, несмотря на оголтелые призывы, "продавить" плачевный пиночетовский опыт "чилийского чуда" в сфере политической организации и экономики, - западные "оргоружейники" и наши российские "реформаторы" надеются "тихой сапой" реализовать этот опыт в образовательной сфере? В той сфере, которая решающим образом определяет стратегическое будущее страны?

Не хочется называть это "оргударом по будущему". Но как еще это прикажете называть?

---

Мария Подкопаева

"Расходящиеся тропы" российской истории

Я предпочту в России хаос и гражданскую войну тенденции воссоединения ее в единое, крепкое, централизованное государство. Г.Киссинджер

Не все технологии работы с историей обсуждаются открыто. Многое - не выпускают из спецхрана. И не только у нас. К этому многому относится, например, "перевод стрелок на исторических часах". Когда с помощью определенных манипуляций дела давно минувших дней вдруг вновь становятся злобой дня.

Но использование сложных оргоружейных историософских технологий не отменяет простейших. В том числе, и элементарного перекраивания истории.

Еще в период "холодной войны" на Западе выходило значительное число изданий, в которых российская и советская история перекраивалась и откровенно извращалась. В этом списке - и "Большой террор" Р.Конквеста, и "Россия при старом режиме" Р.Пайпса, и многие другие "труды", декларировавшие изначальную ущербность российского государства.

После распада Союза весь этот массив перестал быть достоянием только элиты и диссидентов и начал без ограничений воздействовать на массовое сознание. Подавался он по-прежнему как "подлинная история, преступно скрываемая советской пропагандой". Однако теперь старые тезисы и концепции оказались востребованы для радикального пересмотра российской и советской истории.

Начало перестройки сопровождалось заявлениями о том, что отказ от советского прошлого позволит России вернуться к ее прервавшейся в 1917 году истории, и разорванная "цепь времен" наконец соединится.

Прошло больше двадцати лет. Как идет соединение этой самой российской "цепи времен"?

Одним из наиболее ярких обсуждений последнего времени стала дискуссия вокруг юбилея Февральской революции. Идеологическим центром этой дискуссии оказалась публикация не издававшейся ранее работы А.Солженицына "Размышления над Февральской революцией", написанной в 1980-1983 годах.

Бытует мнение, что Февральская революция была именно тем эпизодом, с которым ассоциировали себя либеральные реформаторы начала 90-х. В этой связи невозможно пройти мимо убийственной оценки Февральской революции, данной Солженицыным, который остается культовой фигурой для значительной части российских "либералов":

"Если оценивать февральскую атмосферу саму по себе, а не в сравнении с октябрьской, то надо сказать - <...> она была духовно омерзительна, она с первых часов ввела и озлобление нравов, и коллективную диктатуру над независимым мнением (стадо), идеи ее были плоски, а руководители ничтожны".

Столь негативная оценка остро ставит вопрос о том, почему в начале перестройки именно этот текст было решено не издавать. И почему Солженицын столько лет, будучи кумиром либералов, держал "за пазухой" этот заряд сосредоточенного презрения. Тут приходит на ум только известный ответ Бориса Ельцина на вопрос, говорил ли он либеральным реформаторам о том, что им скоро придется уйти: "Этого нельзя было делать. Им предстояло работать с полной отдачей".

Но, помимо эмоционального содержания, заключение Солженицына указывает на то, что именно в этой исторической точке он и видит разрыв "цепи времен".

"Февральской революцией не только не была достигнута ни одна национальная задача русского народа, но как бы произошел национальный обморок, полная потеря национального самосознания. Через наших высших представителей мы как нация потерпели духовный крах".

Вывод? Ведь солженицынским откровениям придано безусловное политическое значение. Это вытекает и из их освещения в СМИ, и из их предшествующего замалчивания. Да и вообще - ни Солженицына, ни его сторонников не интересует история в узком смысле слова. Их интересует история как инструмент работы с общественным сознанием.

Что за работа? На что она направлена? На то, чтобы приравнять Ельцина к Керенскому? И что дальше?

История кончилась в феврале... В октябре ее отсутствие только усугубилось. В 1991 году она не восстановилась... Или восстановилась? Может ли она восстановиться вообще? Как ее будет восстанавливать "обморочная" нация? Если не она ее будет восстанавливать, то кто? И если история не восстановится, то что будет с нацией?

Борьба с историей... Эта оргоружейная технология была с невероятной силой задействована в период разрушения СССР. Что теперь? Снят ли с повестки дня бредовый вопрос об отмене (да-да, именно отмене) целых исторических периодов? Ведь такая отмена по определению может носить только оргоружейный характер (отменил этап - народ уже "поражен в правах"). Ну так?

Через несколько дней после "Русского марша", 7 ноября 2006 года Петр Хомяков (один из лидеров радикально-националистической "Партии свободы") заявил о формировании "новой оппозиции", которая, по его словам, "реально может победить в антиимперской русской народно-национальной революции". Хомяков четко обозначает период русской истории, который должен быть "отменен" "новой оппозицией":

"...Победа в этой революции будет означать конец российской имперской византийско-ордынской истории. Конец гораздо большего периода, чем период романовской империи, рухнувшей в 1917 году, или советского периода, закончившегося в 1991 году распадом СССР".

Здесь емко выражена уже знакомая зарубежная идея о порочности истории российского государства в целом. Литература на эту тему продолжает выходить. Так, в 2003 году вышла книга Б.Кутузова "Византийская прелесть" с изложением сходной концепции: Святая Русь погублена идеей константинопольского престолонаследия; эта идея стала основой церковной реформы Никона и начавшегося поворота к Западу, а затем и катастрофических для страны петровских реформ.

Безусловно, и никонианские реформы, и петровские реформы - это предмет давней научной полемики. Не здесь ведь не полемика, а тон расправы. А текст Хомякова - не историософия, а политический манифест, нацеленный на действие.

Российское общество знает по опыту, как много может сделать дискуссия по истории для изменения государственной формы. При компрометации советского периода этот прием оказался суперэффективным. Почему не применить его к другим периодам - последовательно или одновременно?

Однако такой способ применения указанного инструмента - не единственный. Зачем нужна эта уничижительность приговора, характерная для всех процитированных авторов? Обсуждение в такой тональности вскрывает очередной исторический конфликт (где уже чуть заживший, а где и нет) и возвращает его к новой жизни. А конфликт этот ищет своих наследников. И найдет.

Так, в новой книге "Тайная миссия патриарха Никона" Б.Кутузов пишет: "Византийская прелесть сначала в результате "реформы" явилась причиной раскола Русской Церкви, затем около трех веков разлагала российское общество и, наконец, привела к гибели самой российской государственности". Как происходит на таком фоне диалог конфессий в России, в том числе РПЦ и старообрядчества? Клинья в него заранее вбиты.

Отдельный важный элемент ревизии российской истории - это проклятие петровским реформам. Роль Петра I как одной из опор российской истории в настоящее время открыто подвергается хуле на страницах вполне респектабельных изданий. Сегодня в центральной прессе можно прочитать: "Нельзя одновременно любить Россию и В.И.Ленина, невозможно быть православным человеком и восторгаться Петром I"... "Самое страшное в петровской эпохе - униженность, которой были подвергнуты и православие, и сама русскость..." А в региональной публицистике встречаются эпитеты вроде - "кромешный реформатор".

Позиция эта имеет дореволюционные корни. А ее сегодняшняя популяризация стремительно переводит и образ Петра из разряда объединительных для страны и граждан - в разряд проблемных.

Другой классический пример разобщающей полемики и политики - Гражданская война. Много говорилось о "примирении" в связи с мероприятиями по перезахоронению праха генерала А.Деникина. 13 января 2007 года в Донском монастыре были захоронены перевезенные из Харбина останки генерала В.Каппеля, командующего Восточным фронтом армии Колчака.

Российская пресса с пиететом сопровождала перезахоронение Каппеля, делая акцент на том, что "Каппель питал отвращение к жестокости", его "любили солдаты", он "единственный в те годы запретил расправу над пленными". Складывается ли все это в цельную картину, на которую сознание могло бы опереться? Нет, потому что параллельно в электронных СМИ можно видеть удивленные отклики: "А в нашей деревне до 89-го года стоял дом, стена которого была изрешечена каппелевцами после их расстрелов..." Или письмо из Челябинска с рассказом о жене белого офицера, перешедшего к красным, которую "по приказу Каппеля сожгли живьем на костре"...

Каков же результат - где искать историческую правду?

Результата два. Первый - память о Гражданской войне по-прежнему отзывается болью. А способ ее обсуждения - вместо социального примирения ведет к росту социального напряжения.

Второй - собственно исторический. Единого исторического видения не возникает, доверие к документам и свидетельствам тает в пылу взаимных обвинений. А создание оценочного хаоса и дезориентации - известный способ добиться паралича массового сознания.

Еще несколько таких эпизодов, и шанс на историческую правду окончательно утонет в ожесточении нового конфликта. В перспективе же - идет наложение таких "разбуженных" конфликтов друг на друга, что и будет путем к окончательному социальному распаду.

Это то, что касается оргатак "в глубину истории", которая компрометируется целыми периодами и дробится на эпизоды.

А "в ширину"? Как современной России делить историю с соседями?

Прошлой осенью в Душанбе прошло совещание глав институтов истории национальных Академий наук, поставившее вопрос о создании учебника о совместной жизни в СССР. Наглядный пример сотрудничества - российско-украинская комиссия. В рамках ее работы украинские историки пишут книгу о современном взгляде на историю Украины для российских граждан, а российские - о российской истории для украинцев.

Постоянный интерес "третьей стороны" к этому процессу заметен с самого начала. Украинские представители указывают в качестве положительного примера такой работы на проекты в западных университетах, где бывшие советологи трудятся над "сводными работами". Один из них - "История Российской империи" Андреаса Каппелера из Вены, уже переведенная на украинский язык. Таким образом, проект заранее вписан в рамки западного - глубоко идеологизированного в анттироссийском ключе - "разрешенного" взгляда на российскую историю.

А вот пример другой квалифицированной "орг-атаки" опытных специалистов. В начале этого года радио "Свобода" рассказало о некоем совещании по истории в Кремле, на котором был поставлен вопрос о том, сколько лет России. В ответ историки открыли роковую тайну: тысячелетнее прошлое России - это на самом деле прошлое Украины, а "нам всего пятьсот лет, считая со дня, как побил государь Золотую Орду под Казанью". И специалистам по идеологической войне с радио "Свобода" понятно значение размонтирования русско-украинского исторического узла. Передача не случайно содержала такое резюме: "когда этот вывод станет общим достоянием, людям придется пережить потрясение, которое будет сродни развенчанию культа личности Сталина".

Возникает характерное взаимодополнение. Идеологи "новой оппозиции", подобные П.Хомякову, отторгают весь державно-православный период российской истории, - а радио "Свобода" педалирует тему отрицания предыдущих пятисот лет, как не принадлежащих истории России. Что же должно остаться при таком отчуждении с двух сторон? Видимо, Московское княжество? То самое, которое и осталось бы при окончательном расчленении России, о якобы неизбежной логике которого (Северный Кавказ, затем Поволжье, Урал, Сибирь) сначала на Западе, а затем и в России написано очень и очень много.

Теперь эта логика открыто предъявлена и продвинута дальше в программной статье П.Хомякова "Незамеченные последствия Русского марша" на сайте Национал-державной партии:

"В чистом виде "новая оппозиция" <...> настроена:

- на кардинальный демонтаж российской авторитарно-полицейской государственной машины;

- на развал, или, как минимум, конфедерализацию России с обязательным отделением Северного Кавказа;

- на занятие лояльной по отношению к Западу позиции, и кардинальный отказ от антизападной имперской политики, идеологии, мировоззрения, мифологии;

- на отказ от православия и возвращение к язычеству".

А радикальная свистопляска с перетиранием в песок всех исторических оснований российской государственности идет параллельно с их респектабельным препарированием.

Больше года назад, в январе 2006-го, вышла статья известного специалиста по русской истории Оксфордского университета А.Зорина, в которой этот подход сформулирован "взвешенно" и "академично". Как утверждает автор, "уже к концу XVIII столетия" преемники Петра I "начали создавать миф о единой цепи исторической преемственности, которая связывает Киевскую Русь, Московское царство и петербургскую империю".

Раньше этот же процесс было принято называть "становлением российского самосознания", а теперь это - "миф о единой цепи". То есть речь уже не о разорванной "цепи времен", а просто о том, что такой цепи в российской истории на самом деле не было, нет и, главное, быть не должно. В России ее нет - а во Франции или Германии есть! Так?

Далее Зорин уточняет: ""Государств российских" было много, у каждого из них была своя история, и ни одно прямо не продолжало другое. "Российскими государствами" были и Великий Новгород, и Золотая Орда, и Великое княжество Литовское <...>. Москва была исторической наследницей Киева не в большей и не в меньшей мере, чем Вильно или Казань".

Таким образом, российская историческая картина последовательно раскалывается на мозаику. Происходит это параллельно и на уровне "респектабельной историографии" и публицистики, и на уровне манифестов радикальных течений, которые в таком взгляде удивительным образом сходятся. А фрагменты рассыпаемой "цепи времен" - либо выбрасываются как порочные, либо оказываются чужими, либо угасают, оторванные от единого организма.

Российскую историю подвергают "диверсификации" так же настойчиво, как и товарные потоки, и маршруты трубопроводов. Но ей, в отличие от товарных потоков, категорически "запрещают" сливаться в единый исторический поток. Так что Борхес с его "Садом расходящихся тропок" тут не метафора, а технология: "...Он творит различные будущие времена, которые в свою очередь множатся и ветвятся".

Такая "война исторических компроматов" почти не оставляет на историческом теле России "незаминированных" исторических полей. Причем, судя по ее накалу, война эта далеко не закончена. И главные удары в ней еще впереди.

---

Анна Кудинова

ПО ВТОРОМУ КРУГУ?

Народ, перекраивающий свою историю, обречен перекраивать территорию NN

Победа в Великой Отечественной войне долгие годы оставалась той высшей ценностью, той несомненностью, которая объединяла и цементировала советское общество.

Отношение ко всем остальным ключевым моментам советской истории - революционным событиям, Гражданской войне, коллективизации, репрессиям и т.д. - не было однозначным. Великая Победа сомнению не подлежала. И потому для субъектов оргоружейной войны с СССР, а затем Россией, - важнее всего было предельно девальвировать ценность нашей Победы над фашизмом.

Но как это сделать? Только приравняв "ужасы сталинизма" к "ужасам гитлеризма", а затем и коммунизм - к фашизму. Чтобы осуществить эту очень непростую операцию, потребовалось ввести термин "тоталитаризм". И приучать общество к мысли, что фашизм и коммунизм - "тоталитарные режимы". А затем поставить между ними знак тождества.

Свой вклад в доказательство этой "теоремы" внесли многие. Фридрих фон Хайек, впервые опробовавший термин "тоталитаризм" применительно к социализму и фашизму еще в 1944 году. Карл Поппер, в 1945 году - в год Победы! - использовавший это слово в книге "Открытое общество и его враги". Далее - Карл Фридрих и Збигнев Бжезинский, издавшие совместный труд "Тоталитарная диктатура и автаркия", в котором коммунизм уже оказывается хуже и страшнее фашизма. И другие. Включая Рейгана и его последователей, назвавших СССР "империей зла".

Но в СССР подобные идеи проникали очень медленно. А вот уже в эпоху "перестройки" линию "борьбы с тоталитаризмом" наследовал Джордж Сорос, развивший взгляды Поппера в собственную "теорию открытого общества".

Однако Сорос не ограничился теоретическими изысканиями. В конце 80-х годов он создал в Восточной Европе и СССР благотворительные фонды - "для продвижения в тоталитарных странах демократии и свободного рынка". Именно в этот период, в конце 80-х, наша пресса, а затем и государственное (!) телевидение начали призывать советских граждан разорвать со своим "тоталитарным прошлым", покаяться "за преступления сталинизма" - в общем, искренне и страстно согласиться с определением "СССР - империя зла".

Не надо преувеличивать роль Сороса. Он был лишь одним из влиятельных "проводников" "исторического" проекта "оргоружейников". Основные исполнители находились у нас в стране. Но мягкие управляющие сигналы, исходившие от Фонда Сороса, никоим образом нельзя недоучитывать. Всмотримся в хронологию.

В советский период работа Сороса носила активный, но не экстремально-миссионерский характер. А вот после распада СССР...

В 1992 году Сорос создал Международный научный фонд для поддержки фундаментальных естественных наук - уже на постсоветском пространстве. А с 1995 года в России начало работать представительство соросовского Института "Открытое общество".

Одним из ключевых направлений деятельности соросовских благотворительных структур в постсоветской России стала поддержка образования. Причем не образования вообще, а именно той его части, которая связана с преподаванием (программами и учебниками) общественных наук. То есть - с формированием общественно-политических взглядов юных россиян.

Давайте представим себе симметричную картину: "Фонд Потанина" начинает работать в США, диктуя американским учебным заведениям, как именно им трактовать те или иные этапы американской истории. Ясно, что такая картина - абсурдна. А каков вывод? Он однозначен - Сорос работает с российским постсоветским сознанием как "прогрессор". Он - цивилизованный миссионер. Мы - дикари. И как на этот тип работы Сороса смотрела российская бюрократия?

Соросовское начинание было горячо поддержано тогдашним замминистра образования РФ Александром Асмоловым, который как-то заявил, что "нужно изменить менталитет российского народа".

То есть менталитет надо атаковать. Как иначе его изменишь? Он ведь сопротивляется, этот самый менталитет! А что такое атака на менталитет? Это применение оргоружия. Иностранцу дают санкции на то, чтобы атаковать сознание российской молодежи. Взрывать это сознание. Кодифицировать его заново.

"Соросовские" учебники явно претендовали именно на это. Особо скандальная ситуация сложилась вокруг учебников отечественной истории, написанных в первой половине 90-х годов Александром Кредером и Игорем Долуцким.

Одно из важнейших "достижений" Кредера - фактическое сведение на нет роли СССР в победе над фашистской Германией. Например, в его учебнике перелом в Великой Отечественной войне наступает не после Сталинградской битвы, а в сражении на атолле Мидуэй в Тихом океане, где американцы разгромили японцев. В части учебника, посвященной послевоенному периоду, Кредер жестко разделяет "хороший" Запад и "плохой" Восток. Запад у него - это "страны либеральной демократии с социально ориентированной экономикой", причем "демократия" и "благоденствие" непрерывно расширяются. А вот на Востоке с 1945 по 1989 год, оказывается, существовал "тоталитарный социализм".

Если учебник Кредера требовал от подрастающего поколения "отряхнуть со своих ног прах советского периода", то Долуцкий пошел еще дальше. В его учебнике российская империя оказалась ничуть не меньшим злом, чем империя советская. Долуцкий, в частности, описывая политику насильственного присоединения Россией национальных окраин и перечислив ужасы, которыми сопровождалось житье-бытье народов в империи, задает ученику такой вопрос: "Можно ли утверждать, что Россия была тюрьмой народов? Не спеши с ответом, но учти, что самыми гонимыми нациями в империи были евреи, армяне, поляки"...

Под тем же углом зрения рассмотрена у Долуцкого и Великая Отечественная война: в то время как вся Европа готовилась к войне с Гитлером, Сталин вел с ним сепаратные переговоры, и так далее.

Лишь в ноябре 2003 годы учебник Долуцкого для 10-11 классов оказался в поле зрения президента России, после чего Минобразования признало учебник некорректным и запретило его использовать. А Путин направил президенту РАН письмо с требованием в короткий срок провести изучение всех учебников истории. Причину "смены курса" он на встрече с учеными-историками охарактеризовал так: "В свое время историки напирали на негатив, так как была задача разрушить прежнюю систему; сейчас у нас иная, созидательная задача".

Но чтобы общество могло решать любую созидательную задачу, оно должно быть объединено памятью хоть о каких-то великих исторических свершениях. О каких? В дни празднования 60-летия Победы таким объединяющим началом вновь была названа Великая Победа.

Однако легко ли восстановить то, что перед этим много лет целенаправленно разрушалось? Желание принизить роль СССР в борьбе с фашизмом выразилось не только в прямом искажении исторических фактов, но и в том, что из многих учебников фактически исчезли понятия "герой" и "подвиг". Ведь герои войны принадлежали к советскому пантеону, а все советское после крушения СССР было "не в чести".

Что в этих учебниках осталось? Сухое перечисление сражений, количества боевой техники и числа жертв. Но такую информацию фактически невозможно усвоить! Каков же результат?

Еще лет 10 назад мы изумлялись тому, что в США многие граждане уверены: во Второй Мировой войне США воевали против Гитлера и Сталина. Но в прошлом году в волгоградской (!) школе на вопрос, благодаря кому была достигнута победа над фашистской Германией, ученики дали ответ: "Благодаря Америке".

Уже очень многие российские школьники не могут ответить, кто такие Жуков, Рокоссовский, Карбышев, Гастелло, Маресьев, Матросов, Космодемьянская. А также - Суворов, Кутузов, Багратион, Нахимов...

Взрослые о войне и ее героях пока еще помнят. Что же касается постсоветской истории, то тут явные провалы в памяти. Если верить результатом опросов, то многие остро помнят распад СССР и "обнищание при Гайдаре". Все остальное - окутано туманом. В канун десятилетия августовских событий 1991 года 61% опрошенных не смог вспомнить ни одного члена ГКЧП. В канун десятилетия октябрьских событий 1993 года 71% не смог назвать фамилию председателя Верховного совета, противостоявшего Ельцину. А на предложение перечислить важные события 1995 года многие назвали убийство Влада Листьева, но почти никто не вспомнил о первой чеченской войне и захвате Буденновска...

У Чингиза Айтматова в "Буранном полустанке" есть яркий образ - рабы-манкурты, у которых с помощью специальных технологий напрочь отбивают память. Манкурт не знает своего имени, не знает, откуда он родом, не помнит мать и отца. У него нет истории. И потому он покорен и безопасен. Но может ли общество, потерявшее память, выпавшее из истории, иметь будущее?

И что такое этот самый обруч, с помощью которого хотят создать коллективного манкурта? Во времена, описанные Айтматовым, это делалось с помощью механического сжимания черепа каждого конкретного раба. Теперь нужны технологии, рассчитанные на массовый эффект. Что это за технологии?

Есть такое понятие - якорь. Его широко используют в психологии. Есть лингвистические якоря. А есть символические, образные. Даже звуковые - мелодические, ритмические. "Оргоружейники" специально занимаются подобными якорями. И вопросом о том, как "снять с якорей" коллективную (групповую, общенациональную) психику.

Если Великая Победа - тот последний смысловой и духовный якорь, который еще может удерживать россиян как некую целостность, то снять психику с этого якоря - задача особой важности для любого "оргоружейника". Но как снять-то?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, что значит "заякорить". Это значит - укоренить нечто в общем пространстве исторической - шире, психо-духовной - памяти. Общий якорь - это то, о чем знает и чем гордится все общество. Мы все вместе должны помнить (или вспомнить) о войне, об эпохе... что?

Известно, что аудиовизуальная информация воздействует на сознание гораздо мощнее любых учебников. И что мы видим на экранах? В год 60-летия Победы в прокат вышли фильмы "Штрафбат", "Дети Арбата", "Московская сага". Позже - "В круге первом", "Фартовый"... Герои этих (и многих других) фильмов должны выжить, выстоять, прорваться "в нечеловеческих условиях сталинизма" - под пулями заградотрядов, в тюрьме, в зоне...

Этого не было? Было. Но ведь это в перечисленных фильмах преподносится как единственное и главное содержание эпохи! И тогда оказывается, что Советский Союз выиграл войну не потому, что на врага встал великий народ великой страны, а просто потому, что за спинами всех солдат стояли заградотряды, а командиры заваливали трупами своих солдат проходы для танков вермахта!

Это - "всего лишь" манипуляции с историей и ее совсем неслучайные переакцентировки. Однако есть случаи еще более показательного применения оргоружия. Буквально по наставлениям д-ра Геббельса: "Ложь должна быть грубой, чтобы в нее поверили".

Фильм "Сволочи" (режиссер А.Атанесян). Вышел тоже "к юбилею". Сюжет сразу возмутил многих - очевидной злонамеренной ложью о якобы имевшейся в СССР диверсионной школе по подготовке детей-смертников. Ветераны и историки писали протесты, ФСБ давала официальное опровержение, но... раскрутка подлого фильма продолжалась. Мало того, что он был снят на бюджетные деньги (кто принимает такие решения?), что по всей Москве стояли рекламные щиты (не каждый фильм имеет такой "промоушен"!), так недавно он оказался победителем в киноконкурсе MTV - как "Лучший фильм" и еще в двух номинациях. Отрадно, что вручение приза кончилось публичным скандалом - В.Меньшов отказался его вручать, обнаружив, что "зрительское жюри" лучшим назвало именно "Сволочей". Конечно, приз все равно вручили - сделала это секс-звезда Памела Андерсон. Тут нелишне напомнить, что канал MTV - "русская версия" американского шоу-канала того же наименования, целево работающего на российскую молодежную аудиторию.

Было ли решение "жюри" реально "зрительским" или выдвижение кинофальшивки - подтасовка специалистов по "оргвойне"... так ли это важно? Приводные ремни и суть истории все равно очевидны. А чтобы понять, какой регрессивный путь пройден за прошедшие годы нашим кинематографом, достаточно вспомнить "Иваново детство" А.Тарковского - высочайший образец кино не только художественного, но и гражданского звучания.

Еще один (тоже бесстыдно лживый и тоже настойчиво продвигаемый) "исторический" фильм "Полумгла" - о судьбе немецких военнопленных в СССР - "раскручивался" по той же схеме. Бюджетное финансирование. Бессилие протестующих авторов сценария, обнаруживших, что сюжет грубо искажен. Отправка фильма со скверной идеологической начинкой на некий третьеразрядный международный кинофестиваль. Получение там поощрительного приза. Раскрутка этого у нас, как чуть ли не "триумфа".

Так какую память нам хотят "исправить"? О чем мы должны помнить? Во-первых, во-вторых и в-сотых - о своем страшном тоталитарном прошлом? И каяться, каяться, каяться - за голодомор... за ущерб, нанесенный прибалтам... за завоевание Туркестана... А затем и Казани?

Каяться - докуда? Ведь "оргоружейные" вбросы, призывающие к покаянию, никогда не уточняют, что если народ "жил в тоталитарном зле" 70 лет (или даже 300 имперских лет), то "исправляться" и каяться ему предстоит уж по крайней мере не меньший срок. То есть, всегда! А это должно означать лишь одно: такой народ не имеет никаких прав на историческое существование!

Происходящее удивительно напоминает конец 80-х, последние годы перед распадом Союза. Похоже, мы пошли по второму кругу. Не успели в России отзвучать праздничные салюты в честь 60-летия Победы, как ПАСЕ взялась за написание резолюции "О необходимости международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов". Странам, относящимся к данной категории, предлагалось "пересмотреть историю коммунизма и свое собственное прошлое, четко дистанцироваться от преступлений, совершенных тоталитарными режимами". В январе 2006 года резолюция была принята. Правда, через ПАСЕ не прошла рекомендация Кабмину Совета Европы, требовавшая от всех "тоталитарных коммунистических режимов" переписать свои учебники истории... Но ведь она уже подготовлена, и вряд ли к ней не вернутся!

Сейчас все российские учебники проходят экспертизу в РАН (оценка научного содержания) и в Российской академии образования (оценка методической эффективности учебника и доступности изложения). Дает ли это надежду на то, что в ближайшие годы из стен школы будут выходить люди, наделенные чувством причастности к истории, способные к ее осмыслению? В чем российская концепция преподавания истории?

В декабре 2006 года директор Института Всеобщей истории РАН Александр Чубарьян на вопрос о том, что должно занимать главное место в "идеальном учебнике истории": факты или мнения о фактах? - ответил, что эксперты Совета Европы полагают: необходимо дать определенный набор фактов и научить учащегося мыслить и оценивать исторические события. Но для этого учащегося надо заинтересовать предметом. Как? "В мировой исторической науке сейчас распространено давать расширенный показ истории повседневной жизни людей (проблемы моды, нравы эпохи). Надеюсь, у нас новое поколение учебников не за горами".

Конечно, история - не бухгалтерский учет, цифрами и фактами тут не обойтись. Но ведь и не этнография! Между тем, авторы учебников жалуются, что и без того сложная проблема выбора исторических фактов и персонажей - сегодня осложнилась требованием "увеличить в учебниках описание повседневности, бытовых подробностей из жизни человека". "Во имя повседневности" нужно "ужаться" либо с фактами, либо с персонажами. Судя по всему, "ужмут" персонажей (то есть героев). И сместятся, таким образом, в сторону этнографии и бытописательства.

Но и не только.

В регионах общефедеральный курс истории дополняется, а в ряде случаев фактически заменяется так называемыми региональными блоками (раньше это называлось краеведением). Учителя в глубинке настолько устали от бесконечной свистопляски интерпретаций (то ли Великая Октябрьская социалистическая революция, то ли преступный госпереворот... то ли освобождение Прибалтики от фашизма, то ли оккупация...), что с радостью хватаются за учебники по истории своей малой родины.

Например, уже шестой год все 900 школ Ханты-Мансийского округа занимаются по хорошему учебнику "История Ханты-Мансийского автономного округа с древности до наших дней", подготовленному учеными Уральского госуниверситета. На вопрос, не дробится ли при этом у детей цельность восприятия истории России, один из авторов ответил: "Политики давно ищут так называемую национальную идею. Так вот, я и мои коллеги считаем, что в нее должно быть заложено историческое сознание, любовь к дому, к месту, где ты родился, а уже затем, исходя из этого понимания, возникает любовь к стране в целом, к месту ее в мировом сообществе. Наш учебник как раз и служит воспитанию этого драгоценного чувства дома".

А если человек любит свою малую родину, а вот большую таковой (Родиной) не ощущает? Ведь может быть и так! Эксперты указывают, что многие жители Тувы уже называют Россией пространство, находящееся за Саянами, и не идентифицируют свой регион как часть страны.

Нагнетание чувства вины за свое "тоталитарное прошлое" - глубиной уже не в 70, а в сотни лет... Этнография и краеведение вместо истории... "История повседневности" вместо подвига и героев... Примеры для подражания (за неимением других) из идеологических голливудских блокбастеров... Все это - на фоне пиар-заявлений о "возрождении Великой России" и недалекой новой "сверхдержавности"...

---

Ирина Кургинян

"Новый больной" Европы

Наша политика относительно народов, населяющих широкие просторы России, должна заключаться в том, чтобы поощрять любую форму разногласий и раскола А.Гитлер

Есть теория отражения, согласно которой образ лишь пассивно отражает реальность. Но эта теория опровергнута всей практикой ХХ века. Образ - это еще и оргоружие. Причем важнейшее. Рассмотрим в этой связи образ "больного" государства.

Некогда "больным человеком Европы" называли Османскую империю. Закончилось это вполне "хирургическим" решением: ее разделом более сильными и "здоровыми" европейскими соседями. В настоящее время схожая терминология все более откровенно используется применительно к России. Зачем? Отвечая на этот вопрос, предлагаю разделить такие использования на: вполне очевидные, не вполне очевидные и парадоксальные. То есть, кажущиеся очень здравыми, но на деле быстро и неумолимо ведущие к позорному концу.

К вполне очевидному относится то, что если в период "холодной войны" американскими идеологами ставилась задача развала СССР, то после 1991 года на вооружение был взят преемственный план расчленения России. Среди наиболее известных его апологетов - пресловутый Збигнев Бжезинский, заявивший, что России следует превратиться в "свободную конфедерацию, состоящую из европейской части, сибирской и дальневосточной республик".

Всем еще памятно, как в конце 90-х годов чеченские лидеры Масхадов и Нухаев с помпой были приняты в Лондоне представителями британской элиты (Маргарет Тэтчер, лорд Макальпайн, семейство миллионера-"эколога" Джимми Голдсмита) и учреждали с ними совместные экономические структуры. Напомним, что к тому моменту Нухаев, бывший соратник Дудаева и Яндарбиева - не просто рядовой сепаратист, но лидер базирующегося в Баку движения "Нохчи Латта Ислам", призывающего к созданию государства "Великий Нохчи" от Каспия до Черного моря.

Чуть менее очевидно то, что идея дезинтеграции России давно поддерживается архитекторами "единой Европы". Вернее - это очевидно, но обсуждать в наши дни считается как-то "mauvais ton". Мы ведь дружим со "старой Европой"! Однако именно теперь увидели свет, к примеру, мемуары бывшего советника генерала де Голля и посла Франции Пьера Майара, уточняющего, что когда де Голль предлагал создание "Европы от Атлантики до Урала", он вполне не случайно, а очень даже "охотно" забывал о "зауральских владениях России". Причем тезис де Голля был сначала "поднят на флаг" Горбачевым, а затем это "наследство" - что показательно! - перекочевало в дипсловарь российского МИДа.

"Развил и углубил" мысль де Голля еще один бывший президент Франции - один из главных идеологов европейской интеграции, недавно составивший проект Европейской конституции Валери Жискар д.Эстен. В изданной им в 2000 году книге он говорит уже предельно ясно: "Судьба России на геополитической карте еще не зафиксирована. Ее западная часть явно европейская. Но новый русский национализм, обостренный чувством потери статуса военной супердержавы, не готов отказаться от контроля над своими огромными азиатскими владениями, от Урала и до Тихого океана".

Не то чтобы у создателей единой Европы были особые коварные замыслы в отношении нашей страны. Но, во-первых, ее полномасштабное включение не соответствует масштабам Евросоюза. Во-вторых, все понимают, что Европа как мощное федералистское государство попросту невозможна без снятия суверенитета национальных государств. А потому лучшим другом федералистов становится регионализм.

Здесь следует уточнить, что идея регионализма в современном мире носит многоуровневый характер. Это и абсолютно нормальная, способствующая улучшению эффективности работы государственной системы и демократизации власти передача части полномочий центра на места. Это и безусловно необходимая кооперация внутри региона. И межрегиональный обмен опытом. Однако есть и другой, вышеозначенный вид регионализма, ставящий конечной целью подрыв основ государственности.

Казалось бы, какое отношение имеет деятельность каких-то там европейских регионалистов к реальным проблемам Чечни, Зауралья, Заволжья?! А вот имеет, и самое прямое! К примеру, долгое время уже упомянутый Жискар д.Эстен был президентом Европейского совета коммун и регионов (ЕСКР), один из основателей которого, Эдуард Эррио, проводил недвусмысленное противопоставление: "Все разъединяет государства, и все объединяет коммуны".

Отметим, что европейский проект регионализации - вовсе не "отдельная заморочка" борющейся с США "старой Европы". Он вполне смыкается с проповедуемым Штатами глобалистским проектом. Так, ЕСКР является частью крупной международной организации "Объединенные города и местные власти" (ОГМВ). А "евроазиатское" отделение ОГМВ уже много лет назад прочно обосновалась в Казани. Президентом отделения сначала был мэр города Камиль Исхаков. Отбывая полпредом президента на Дальний Восток, он высказал пожелание, чтобы "евроазиатский центр из Казани никуда не передвигался", а руководство отделением (и вице-президентство в центральной структуре!) передали его преемнику на посту мэра Ильсуру Метшину. Что и было сделано.

Конечно же, не всегда городские руководители вдаются в сущность "севших" на их территории международных структур. Но это не значит, что такие структуры не имеют своих целей, в том числе, при выборе мест дислокации отделений. К примеру, использовать особые возможности столицы Татарстана, этого "наиболее независимого" субъекта РФ, они могут к собственной пользе. И вряд ли при этом будут заинтересованы в преодолении определенного напряжения, остающегося между Москвой и Казанью.

А напряжение это и не спадет, пока в регионе влиятельны идеологи исламского государства и волжской конфедерации "Идель-Урал" (к примеру, партия "Ватан"). Подчеркнем, что этот географический конструкт, а также "Казакию" (государственное объединение юга России) поддерживает принятая еще в 1959 году Конгрессом США и доселе не отмененная "Декларация о порабощенных народах".

К слову, о закрепившихся в Казани "объединенных городах". В России актуализировалась идеологическая кампания, вполне серьезно имеющая целью доказать, что субъектами государства должны стать именно города, а не более крупные единицы, такие, например, как области. К их "избытию" как "номинальных" сущностей, и созданию федерации городов наподобие Ганзейского союза, призвал в крупном интервью "Московским новостям" председатель Комиссии по вопросам регионального развития и местного самоуправления Общественной палаты Вячеслав Глазычев. Выдвигаемая модель - вне зависимости от намерений ее автора - просто не может не иметь дезинтегристский характер.

Нет никакого сомнения, что любые транслируемые извне оргоружейно-отделенческие концепции могут работать лишь при поддержке внутренних "идеологических центров". В этих целях используются, в том числе, крайне размножившиеся в последнее время теоретики "уменьшительного русизма". Один из ярких примеров - публицист "традиционалистского" толка Вадим Штепа, выдвинувший лозунг "Россия после эРэФии". Штепа решительно отвергает Москву как объединителя русских городов ("молоко у нас от одной коровы, а сливки от другой" - такая вот тонкая диверсия на архетипическом уровне!), и предлагает новые "притягательные" центры: Сибирь ("открытие Сиберики"), Великий Новгород.

Утверждается, что даже если российские регионы будут тяготеть к различным международным "полюсам" (кто к Европе, кто к Америке, кто к Азиатско-Тихоокеанскому блоку!), культурная близость якобы не позволит им "чувствовать себя чужими". Более конкретно - выдвигается проект объединения северных регионов России и соседствующих стран в сообщество самоуправляемых регионов, прообразом которого должен стать межрегиональный "Северный Форум", возглавляемый - внимание! - генсекретарем губернатора Аляски Уолтером Хиклом. То есть риторическая патриотика Штепы оригинально соседствует с проамериканским компрадорством, легко обнаруживаемым в ткани конкретных начинаний так называемого "международного регионализма".

Разумеется, идеологи развала России всегда будут искать опору в происходящих объективных процессах - в социальных конфликтах, в дезинтеграции населения, вызванной экономическими, демографическими и другими проблемами. Наиболее эффективный метод давления на власть - при помощи доведенных до отчаяния народных масс. Идеальна - демонстрация новых вариантов "кондопог" различного уровня.

Основания - есть. По данным Федеральной миграционной службы, на территории России сейчас находятся от 5 до 14 миллионов нелегальных мигрантов. Не считая внутрироссийской миграции сплоченных этнических групп, изгнанных из районов своего привычного проживания полной деградацией хозяйства, вопиющей безработицей и невозможностью прокормить семью. И это только начало. Например, Егор Гайдар который предлагает завезти в Россию еще 25 миллионов трудовых мигрантов, считает, что "гастарбайтеры - единственное спасение вымирающей страны"...

Очевидно, что такие мигрантские массы - механизм "естественной конфликтогенности" с местным населением. И потому они не могли не стать предметом повышенного интереса зарубежных и российских "оргоружейников". Если - при безразличии или попустительстве власти - в регионе нарастает экспансия (в том числе, субкриминальная и криминальная) мигрантских этнически консолидированных групп, то стоит ли удивляться, что местные русские общины начинают "защищаться" в столь же субкриминальных и криминальных формах? И возникает тенденция к локальному обособлению готовых к самообороне "этнически чистых" русских общин - на юге России, в Сибири, других регионах.

Нельзя не отметить неслучайную склонность инцидентов "в духе Кондопоги" разгораться в местах наибольшего сепаратизма и быстро "обрастать" регионалистскими требованиями. В выработке которых на помощь немедленно приходят "сочувствующие идеологи". Так, например, тот же Штепа называет события в Кондопоге "возрождением новгородского вечевого принципа". А недавним поводом к фактически второй "кондопоге" отнюдь не малого масштаба стало убийство в феврале этого года атамана Терского войска Ивана Ханина в ставропольском Новоалександровске. В ответ была продемонстрирована не только сплоченность населения в готовности противостоять "хачикам", но и быстрый переход "русской темы" в лозунги сугубо отделенческого характера.

Когда есть объективный социальный процесс - тут как тут требования иностранных держав и правовых структур срочно прекратить ущемление прав этнических общин. Что, конечно же, делается под крупные международные проекты.

Наиболее серьезные процессы в настоящее время идут на Кавказе, в той же Адыгее. Там попытка присоединить адыгов к Краснодарскому краю в рамках укрупнения регионов подняла все черкесское сообщество (не шутя предложившее встречный план воссоединения в исторических границах аж всей Адыгеи, Кабарды, Черкесии и Шапсугии)! Подключилась и Турция с базирующейся в ней черкесской Федерацией Хасэ, да и все "мировое сообщество" - ведь при этом старушка-"Декларация о порабощенных народах" вновь была вытащена на свет божий.

Другой пример "полигона", где пересекаются сразу несколько международных проектов - север. Тут действуют не только ревнители "Ингерманландии" и такие "великофинские" союзы, как "ПроКарелия" и "Великая Финляндия" (претензии по возврату "отобранных в 1947 году земель" уже рассматриваются Финляндией на официальном уровне!). Но и - бомба замедленного действия! - активизируется совокупный "финно-угорский" проект (с удмуртами, марийцами, мордвинами и другими народностями той же группы работа идет уже с начала 90-х годов).

Второй вектор "отделенческого" влияния оргоружейных структур - на, опять-таки, доведенные до отчаяния местные власти. И тут происходят поистине дикие и невероятные вещи. В середине 2006 года Россия предложила Китаю отдать в аренду на 49 лет 1 млн. га неосвоенных сибирских и уральских земель (в первую очередь, лесов под вырубку)! Уже высказались "за" Тюменская, Свердловская, Томская области. Не против - Волгоград и Тува. Им остро нужны деньги и рабочая сила. Но ведь ясно, что, осев, китайцы никуда не уйдут! Мы сами приближаем осуществление давно декларируемых намерений "Поднебесной" вернуть части территорий Сибири и Дальнего Востока...

Понятно, что проекты подобных "освоений" могли возникнуть у местных властей лишь под давлением действительно критических обстоятельств. Политика переселения русских плохо сочетается со "свободным рынком" - для этого нужно сменить методы политико-экономического регулирования. К тому же в некоторых местах региональная элита уже достаточно крепко связала свою экономическую судьбу с Китаем.

Но очевидно и внешнее воздействие, навязывающее региональным политикам вполне определенные сценарии выхода из тупика. Показательно, что официальные заявления о китайской аренде сопровождал выход осенью-зимой в японском англоязычном издании "Джэпэн Таймс" серии статей эксперта лондонского Королевского института международных отношений (иначе Четэм Хаус) Дэвида Уолла.

В них настойчиво говорилось, что единственным спасением для российской власти, если она хочет продлить свое благополучие, является срочное освоение оставшихся "колоний" ("милая" формулировка, не правда ли?) в Сибири и на Дальнем Востоке. Ограничения Кремля на китайские инициативы по развитию трансграничной торговли крайне возмущали автора. Попытка заселить Сибирь "славянами-иммигрантами" - попросту высмеивалась. Основной вывод - для эксплуатации колоний нужно согласиться на крупное увеличение притока иммигрантов из Китая.

Повторим, "Джэпэн Таймс" здесь выступает рупором весьма влиятельных и последовательно антироссийских кругов. Первую новоучрежденную премию института Четэм Хаус получил из рук Елизаветы II Виктор Ющенко - за победу в "оранжевой революции". А в январе этого года Королевский институт устроил в Лондоне консультации на тему нового российского Лесного кодекса, децентрализирующего лесоуправление (и, соответственно, облегчающего аренду китайцами сибирских лесов!). Основным "певцом" кодекса на консультациях был Всемирный фонд дикой природы, возглавляемый британским принцем Филиппом. Близка политика Четэм Хауса и весьма влиятельному американскому "Совету по международным отношениям", в состав которого входят Бжезинский и Киссинджер.

Сегодня все более очевидно, что часть американских и европейских элитных кругов готова "отложить" грядущую конфронтацию с Китаем за счет согласия на совместный "дележ" территории России. Которую для этого загодя готовят к расчленению на куски. Первый этап этого дележа - уже начался.

И более всего тревожит то, что в ряде случаев Россия добровольно принимает чужую стратегию, влекущую "нового европейского больного" к полномасштабной "оздоровительной ампутации". "Оргоружейникам" подобное, конечно же, на руку. А их противникам? Они-то почему не принимают достаточно системных и решительных контрмер?

---

Эдуард Крюков

"Счетократия"

Вовлекайте видных деятелей противника в преступные предприятия. Сунь Цзы

Мы уже привыкли к популярной формуле: "коррупция и организованная преступность - угроза национальной безопасности". Однако те, кто произносят эту формулу, возможно, сами не до конца осознают ее значение.

Действительно, чем же именно коррупция и оргпреступность угрожают национальной безопасности?

Ясно, что коррумпированные чиновники и криминалитет паразитируют на основных отраслях народного хозяйства, ведут к деформациям производственных циклов, расхищают государственное и общественное имущество. Ясно, что коррупция и организованная преступность не только разлагают хозяйственный механизм и политическую систему, но и разрушают основополагающие ценностные и моральные нормы, без которых не могут существовать общество и государство.

Все это, безусловно, так. Однако, видимо, одним из наиболее эффективных и опасных направлений использования "криминально-коррупционного оргоружия" является целевое воздействие на элитные группы атакуемой страны, вовлеченные в "сомнительные" экономические операции.

Возьмем такую актуальную проблему, как вывоз незаконно (или не вполне законно) нажитых в России капиталов за рубеж. Утверждения, что эти деньги лежат в сейфах швейцарских (вариант - карибских, американских и т.д.) банков "мертвым грузом", - чаще всего, миф. "Бежавший" капитал проходит сложную процедуру "отмывания" и легализации.

Процесс легализации такого капитала - это, как правило, не процедура "распихивания" по банковским счетам, а многократные покупки-продажи акций зарубежных компаний, предметов роскоши, произведений искусства, недвижимости, производственных активов. И именно сфера заграничной собственности и счетов в иностранных банках, возникающих в результате таких операций, - особо "лакома" для применения оргоружия.

Собственно, в наличии собственности за границей или счетов в иностранных банках нет ничего плохого. Для граждан западных стран это норма. Английский аристократ или американский промышленник вполне может иметь виллу на юге Франции или крупный пакет акций, например, бразильского банка.

Однако между странами Запада и Россией (а также множеством других "постсоветских" государств) есть принципиальное отличие. На Западе, где период "первоначального накопления" давно прошел и политико-экономическая система устойчива, государство всегда может потребовать от гражданина объяснить происхождение его денег (включая зарубежные активы). И получить внятный и законопослушный ответ.

В России и других странах "нового капитализма" первоначальное накопление капитала происходило с такими нарушениями западных законов и норм, что большинство таких капиталов имеет в глазах западной юстиции крайне сомнительное (если не чисто криминальное) происхождение. А значит, обладатели этих капиталов изначально уязвимы для западных правоохранительных органов.

При этом тип и степень уязвимости русского, в принципе, не зависят от того, являются ли его зарубежные активы миллиардами долларов в банковских вкладах, виллами, яхтами и самолетами - или парой десятков тысяч долларов на счету и скромным домиком на Кипре.

Тем более что владелец домика, как правило, дорожит им даже больше, чем обладатели огромных поместий и миллиардных состояний. Эти-то все-таки имеют шансы "надежно припрятать" вполне круглую сумму, которую никто не сумеет найти, а владелец скромного домика и небольшого счета в случае их конфискации теряет практически все.

Эта уязвимость владельцев зарубежных активов "сомнительного происхождения" - оказывается одной из важнейших сфер применения оргоружия. И давно и активно используется нашими противниками.

Специалисты по современной мировой экономике хорошо знают, что переводы средств на приобретение собственности и активов через банки стран ЕС, США, Канады - жестко контролируются. И мгновенно влекут проверку происхождения средств правоохранительными и финансовыми органами.

Дело не только в западном предубеждении к выходцам из России, стран СНГ и восточноевропейцам вообще (хотя оно есть и нарастает). Дело в наличии эффективной полицейско-спецслужбистской "машины", которая всех граждан (в том числе, своих) регулярно проверяет с особым пристрастием. Кроме того, есть ряд операций, о которых банковские служащие по закону обязаны немедленно сообщить финансовым властям. Например, о снятии крупной суммы наличных с банковского счета.

Правда, пока существуют зоны, в которые американская и европейская правоохранительная система широкого доступа не имеет. В качестве таковых называют ряд стран Латинской Америки (Венесуэлу, Бразилию), Юго-Восточной Азии (Сингапур, Малайзия), княжества Персидского залива (Бахрейн, Дубай и т.д.), а также китайские особые экономические зоны (Гонконг, Макао и т.д.). Но неуязвимость от атак американцев и европейцев - не означает неуязвимости вообще. В первую очередь, от атак "партийно-спецслужбистских" структур набирающего мощь Китая.

Так возникает "оргоружейный" феномен, который уже довольно широко называют "счетократией". Его суть - в управлении мотивацией элитных групп и фигур при помощи угрозы арестов и конфискации зарубежных счетов и собственности.

Большинство экспертов утверждает, что феномен "счетократии" очень ярко проявился на Украине в период "оранжевой революции" 2004 года. Угроза ареста счетов и собственности, а также лишения въездных виз и даже начала уголовного преследования, которую американские и европейские спонсоры "оранжевых" предъявили части украинской элиты, очень многих высокопоставленных украинских чиновников побудила к фактической капитуляции.

Конечно, сводить мотивацию чиновников кучмовской администрации, приближенных к ним олигархов и прочих участников событий только к "счетократическому" аргументу - было бы неверно. Свою роль сыграли и нерешительность сторонников Януковича, и боязнь применить силу против "оранжевых", и внутренние раздоры в "антиоранжевой" команде, и многое другое. Но отрицать "фактор счетократии" также достаточно наивно.

Специалисты по украинской политике убеждены, что кнут "счетократии" применялся и применяется не только в отношении противников "оранжевых". Не исключено, что нынешний властный кризис на Украине, фактическим инициатором которого стала Ю.Тимошенко, был связан с давлением на "оранжевую пассионарию", оказанное на нее во время поездки в США в начале 2007 года. Аргументом давления вполне мог быть ряд аспектов уголовного дела бывшего покровителя Тимошенко, экс-премьера Украины П.Лазаренко, позволяющие предъявить "оранжевой леди" "счетократические доводы".

Конечно же, не только Украина является полем применения "счетократического" оргоружия.

Так, нельзя не обратить внимание на совпадение по времени начала агрессии НАТО против Югославии и активной фазы так называемого "дела "Мабетекс" в 1999 году. Специалисты считают, что "раскручивание" в России и Швейцарии "счетократического" расследования взаимоотношений чиновников кремлевской администрации и компании "Мабетекс" - фактически парализовало активные действия Москвы против начала и эскалации войны.

Не случайно был выбран и объект коррупционного скандала - компания "Мабетекс". Владелец этой швейцарской фирмы - косовский албанец Б.Паколли - был связан с кланом тогдашнего главы Югославии С.Милошевича. И расследование взаимоотношений Паколли с кремлевскими чиновниками могло вывести на свет неприглядные факты (в том числе - коррупционного характера) в отношении белградского руководства.

Да и ряд "странно-самоубийственных" действий Ходорковского в период развертывания его острого конфликта с российской властью - некоторые эксперты связывают с высокой зависимостью хозяев "ЮКОСа" от предъявляемых с Запада "счетократических аргументов".

Сказанного достаточно для того, чтобы сделать вывод: сомнительный с точки зрения закона (нередко - явно коррупционный) характер российского "первоначального накопления" и связанная с ним проблема зарубежных активов российских граждан - представляют собой огромное поле возможностей для давления на наши элитные группы с целью принятия ими "нужных" решений. И здесь стоит подчеркнуть, что именно сейчас, в преддверии крупных политических событий (выборных, и не только) 2007-2008 гг. опасность применения против России "счетократического оргоружия" резко возрастает.

Наивно полагать, что такое оргоружие изобретено в сугубо антироссийских целях. Что мешает его применить по зарубежным (российским, но и не только) центрам политической и финансовой поддержки различных американских элитных сил? Например, Республиканской и Демократической партии США?

В этой связи показателен международный скандал с "Bank of New York" (BОNY) в 1999 году. По форме это был антироссийский "счетократический" скандал. Однако цели его инициаторов были сложнее и "многослойнее". Не случайно его фигурантами стали не только бывший российский чиновник К.Кагаловский и его жена Н.Гурфинкель, но и весьма статусный топ-менеджер BОNY, представитель белоэмигрантских кругов князь В.Голицын, а также крупный международный бизнесмен Б.Раппопорт. А "линии отмывания коррупционных денег" в этом скандале его инициаторы сразу же направили к центрам Демпартии США.

Как утверждают эксперты, при этом, через "русский мафиозный след в BОNY", часть элиты Демпартии фактически "подвесили на компроматный крючок". А заодно и перенаправили к республиканцам определенные международные финансовые линии. И, опять-таки, вряд ли случайно то, что никто из топ-менеджеров BОNY не был посажен в тюрьму на длительные сроки, да и сам банк, по сути, "отделался легким испугом".

Подчеркнем, что 2008 год - это этап смены власти не только в России, но и в США. Поэтому "драка" между республиканцами и демократами (а также между враждующими внутрипартийными и межпартийными кланами) вряд ли будет менее острой, чем в 2000 году.

А значит, ведущие американские элитные группы в союзе со своими российскими партнерами и контрагентами опять начнут вести предельно активную охоту на "базы поддержки" конкурирующих кланов.

И не исключено, что очередное "дело BОNY" снова станет "оргоружейным элементом" такой охоты. Ведь следы, ведущие в BОNY, обнаруживаются и в еще одном громком скандале, относящемся уже не к ельцинской, а к путинской эпохе, - в деле "Трех китов".

Говоря об угрозе применения против нас "счетократического оргоружия", не стоит ограничиваться рассмотрением возможных атак на Россию со стороны Запада. В нынешнем 2007 году, по мнению многих экспертов, неизбежно резкое обострение пока еще сравнительно мягкой "схватки" между США и КНР. Причем одним из главных полей этой схватки (в том числе, в сфере поставок энергоносителей) становится постсоветское пространство. И тогда понятно, что китайские партийно-спецслужбистские инстанции вовсе не остановятся перед возможностью использования "счетократического оргоружия" против российских держателей счетов в гонконгских, малайских и сингапурских банках, добиваясь от них принятия нужных "Поднебесной" решений.

Если же "счетократическая" оргоружейная "война за постсоветское пространство" между США и Китаем развернется на полную мощность, она неизбежно и быстро поляризует очень существенную часть российской властной и экономической элиты. В этих условиях какую-либо российскую стратегию и соответствующую элитную "рамку консенсуса" по поводу государственных интересов выработать будет почти невозможно. То есть, реализация такого сценария окажется мощнейшим импульсом к окончательной утере Россией государственной субъектности и суверенитета.

---

Михаил Дмитриев

Наука побеждать науку

Россия - побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить "это была не Россия, а Советский Союз" - значит бежать от реальности. Зб.Бжезинский

Одно из средств ведения оргвойны - создание спецмифа. В отличие от мифа подлинного, создаваемого в глубинах народной жизни, спецмиф - конструируется. И превращается в оргоружие, направленное на то или иное слагаемое национально-государственной жизни противника.

Наука - одно из таких слагаемых. Во многом решающих. Рассмотрим, как против нее работают с помощью оргоружия.

Внутри СССР - в колбах под названием "диссидентские кухни" - уже очень давно булькала уничижительность. Культуро-уничижительность, науко-уничижительность... И - всеуничижительность как способ отношения к советскому. Из которой и создавались спецмифы.

Фундаментальная советская наука? Дерьмо! Нобелевских премий нет... "Индекс цитирования" советских ученых в мировой специальной прессе несравнимо меньше, чем ученых из США.

Прикладная наука? Вдвойне дерьмо! Создаваемые ею технологии в основном неконкурентоспособны на мировых рынках и даже внутри страны.

Спецмиф или горькая правда? А почему - или одно, или другое? Любой спецмиф создается на некоей объективной основе. Любой спецмиф - это управление мышлением. А мышление что делает? Правильно! Осваивает реальность! Советская реальность, как и любая другая, была небезупречной. Все было... И "варились в собственном соку", в отрыве от мирового научного процесса... И "топтались на месте" (особенно там, где не было выхода на оборонку)... И... и... и...

Мышление не может, осваивая эту реальность, не констатировать негатив. А задача "оргоружейника" - заставить это мышление перейти от констатации к спецмифу.

Одна из таких спецтехнологий называется инверсия. Официоз кричит, что во всем наша наука впереди Запада? Ответ - отрицающий достижения спецмиф: "Все украли и позаимствовали! Ракеты у немцев, атомную бомбу у американцев...". И пошло, и поехало. Главное - придать негативу всеобъемлющий характер. И - изъять из оборота очевидные позитивы, назвав их агиткой КПСС. Вернер фон Браун "стоял на цыпочках" перед Циолковским? Агитка КПСС! И неважно, что на самом деле стоял...

Но тотальный негативизм, сформированный спецмифом, - лишь отправная точка. Дальше надо спасать науку, загнанную в столь страшное положение. Как спасать? Можно - действительно что-то улучшая. А можно - добивая последнее. Опять же - управление мышлением. В рамках этого управления был создан еще один объяснительный спецмиф, согласно которому нашу науку погубила оборонка. Понимаете? Не спасла, не вытянула, а погубила!

А раз советская наука "в загоне" потому, что почти все отпускаемые на нее деньги тратятся в сфере ВПК, - то надо отсечь науку от ВПК! Так спецмиф превращается в оргоружие.

Уже в 1985 году директор ИМЭМО А.Н.Яковлев подписал документ о расформировании Отдела технико-экономических исследований (ОТЭИ). Мол, отдел этот предоставляет руководству страны алармистские заключения по новейшим тенденциям развития военной техники за рубежом и тем самым подстегивает гонку вооружений. Да и вообще - выстраивает опасный канал, связующий оберегаемую науку с заразой под названием "оборонка". Отсечь канал!

А через два года в "либеральной" советской прессе "валом" пошли статьи, требовавшие "реформирования" (фактически - расформирования - Академии наук). Генеральными "оргоружейными" аргументами при этом стали тезисы "о ненужности стране такой фундаментальной науки" - и "о необходимости создания новой "элитной" российской Академии в противовес негодной и нереформируемой АН СССР".

К тому времени, когда "шокотерапевты" из правительства Гайдара стали бомбить науку "по площадям", запуская свои "реформы", по ней уже нанесли мастерские точечные удары. В их числе - ликвидация важнейших государственных инструментов организации и финансирования научных исследований (Госкомитета по науке и технике, "научных" отделов ряда отраслевых министерств).

А дальше - сама шокотерапия. Катастрофическое сокращение финансирования исследований... Окончательный развал их организации... И коллапс "самовыживания" науки.

Всмотримся в это самовыживание под оргоружейным углом зрения.

Большая часть потерявших работу и перспективы ученых - просто ушла как из прикладной, так и из фундаментальной науки. В собственный бизнес, в "челноки", даже грузчики... И потеряла чутье, ощущение профессионального "мейнстрима", навыки. То есть, в науку никогда не вернется.

А нищенствующим ученым и научным коллективам с высоким авторитетом и потенциалом, отказавшимся от такой "переквалификации", - были предложены два варианта "приличного будущего".

Первый - эмиграция и возможность продолжения работы в лучших мировых научных центрах.

Второй - грантовая (позже - контрактная) поддержка исследований, проводимых в России, различными научными и "благотворительными" западными фондами. И здесь вне конкуренции оказался Фонд Сороса.

Уже в 1993 году доклад Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) констатировал, что Запад фактически нанимает и финансирует высококвалифицированных российских ученых (в том числе, из "специальных", то есть, оборонных, институтов) на срок до нескольких лет, и подчеркнул, что это финансирование "является исключительно важным рычагом влияния на российскую исследовательскую систему".

Почему? Да потому, что уже в заявке на грант российские ученые должны были раскрывать основные идеи своей будущей работы. То есть, еще до получения гранта сообщать будущему "нанимателю" немалую долю своего нового знания.

Наниматель - не будь дурак - отказывал заявителю не только потому, что ему была неинтересна заявка. А потому, что уже на этой стадии заявитель "раскололся", а наниматель снял "пенки". И только если заявитель "раскололся" не окончательно - ему давали деньги. Но на определенных условиях. Главное - полная собственность грантодателя на интеллектуальный продукт. В результате, по оценкам экспертов из Сибирского отделения РАН, уже к концу ХХ века из России было - за бесценок или вовсе бесплатно - вывезено более 30 тыс. крупных (в том числе, пионерных) научных разработок.

Вот так можно обогащаться с помощью оргоружия! Особенно если те, за чей счет ты обогащаешься, верят в тебя, как в мессию.

Особая тема - отношение зарубежных грантодателей к "оборонной науке". Поскольку самих ученых такого профиля вывозить за рубеж из-за ограничений секретности было нельзя, их тоже "подкармливали" грантами. Но как? Финансируя лишь те разработки, которые не касались наращивания военного потенциала страны. Не создание новых ядерных или иных боеприпасов, подводных лодок, а их "безопасную утилизацию". Не разработку новых типов ядерных реакторов, а их остановку и захоронение. Однако позже, когда контроль секретности в России был ослаблен, началось и зарубежное финансирование военных ученых - разработчиков "технологий двойного назначения". На тех же условиях полного изъятия из нашей страны получаемой "интеллектуальной собственности".

Применение таких оргоружейных технологий превращает наши наиболее дееспособные организации и ученых в высасываемых доноров. В исследовательские филиалы и кадры зарубежных компаний и государств. И не только для "общенаучных" исследований. По экспертным оценкам, сегодня в России около восьми тысяч ученых работают над более чем 40 научными программами Пентагона и Минэнергетики США.

Итак, уехавшие за рубеж ученые сначала заполнили исследовательские центры и университеты США, Канады, Германии и Великобритании. Там осело более двух третей русских ученых, занятых фундаментальной наукой. Дальше осваивались Израиль и Австралия. В последние годы научная эмиграция из России направляется в страны Латинской Америки. По оценкам РАН, за 15 лет наших "реформ" из страны выехало около 200 тысяч ученых, в том числе 130 тысяч кандидатов и около 20 тысяч докторов наук.

Вроде бы - катастрофа. Но ведь можно создать спецмиф! И превратить констатацию разгрома нашей науки в победные реляции! Мол, эмиграция предоставила российским ученым возможность сохранить научные школы, воспитать новых учеников из многих стран мира, а также обеспечить новый уровень признания российской науки за рубежом!

В реальности - страшная "утечка мозгов". Но если управлять мышлением, то пойдут заявления о формировании за рубежом влиятельной "российской научной диаспоры", которая, якобы, будет обогащать новыми идеями и знаниями российскую науку. И тут, конечно же, нужны удобные аналогии - прежде всего, с научными диаспорами из Китая и Индии.

Действительно, "научные диаспоры" для этих стран стали "мостиком в мировую науку". Но Китай и Индия их рассматривают в качестве потенциальных "возвращенцев", для которых даже введено в оборот, в отличие от "утечки мозгов", понятие "циркуляция мозгов". Правительства Китая и Индии финансируют спецпрограммы по возвращению своих "мозгов" с Запада. Так, за последние годы из США в Китай по такой программе вернулось больше тысячи крупных ученых, которым государство обязалось платить ту же зарплату, что они имели за рубежом, и финансировать создание современных лабораторий.

Российские ученые-эмигранты возвращаться на Родину не торопятся. И дело не только в том, что обещанное правительством повышение им зарплаты до 30 тысяч рублей в месяц - в десятки раз меньше того, что выходцы из России получают на Западе. Дело в возможностях научного творчества, которые зависят от многого. От нового экспериментального оборудования, от материалов, от возможности постоянного участия в дискуссиях, от доступа к мировой научной периодике. А с этим в России (в отличие от Китая и Индии) с каждым годом все хуже.

Но спецмиф на то и спецмиф, чтобы не осваивать реальность, а уходить от нее. То, что в спецмиф не может быть вовлечено, - должно быть выведено за рамки внимания. Например, то, что в нынешней России (в отличие от Запада) научные результаты даже прикладного характера - почти не востребуются. Никем. Ни государством, ни корпорациями бизнеса. А работать без шанса увидеть результаты своих трудов в реальном деле - желающих мало.

А что же происходит с теми, кто остался в России?

От "еще не добитых" российских ученых требуют (все тот же генеральный "оргоружейный" спецмиф!) "коммерческой отдачи"...

Школьнику понятно, что фундаментальная наука не имеет никакого отношения к подобным затеям. То есть? То есть за счет спецмифа происходит превращение фундаментальной науки (которая только и добывает новое крупное знание, становящееся затем основной новых технологий) - в придаток прикладной.

А дальше - "тяни-толкай". Не возникает теоретическая база для разработки новых технологий - неоткуда взяться новым технологиям. Катастрофически мало новых отечественных технологий - национальное хозяйство начинает их ввозить с Запада, и сокращает финансирование собственно российского технологического развития. А российские ученые вынуждены переквалифицироваться (то есть, дисквалифицироваться) в обслуживание разработки и производства "низкотехнологичных" товаров. Такая вот дорожка от спецмифа до научной (и технологической) ликвидации.

Кого-то коммерциализация просто раздавливает, а кого-то... Российская академия наук (РАН) сумела формально сохранить почти все свои институты. Но, потеряв огромную часть своего кадрового состава и не имея нормального государственного финансирования, многие институты РАН постепенно превращаются из научных коллективов, создающих новое знание, в "юридические лица" и "имущественные комплексы", выживающие на сдаче в аренду бизнесу офисных площадей и складских помещений.

При этом наиболее острая проблема Академии - старение кадров и нарастающий разрыв между пожилыми учеными и их молодой сменой. Средний возраст докторов наук в РАН - 61 год. Талантливые выпускники лучших ВУЗов стремятся уйти в богатые бизнес-корпорации или уехать за рубеж.

В результате описанных процессов стремительно деградируют или просто исчезают важнейшие научные школы, которые много лет были "костяком" научного (промышленного, оборонного, космического и т.д.) потенциала страны. И специалисты по отечественной науке все чаще горько констатируют, что через 5-10 лет обеспечить преемственность российских фундаментальных и прикладных исследований будет невозможно.

"Оргоружейник" чаще всего управляет не людьми, а тенденциями. Он не раздает местным фигурантам директив по уничтожению науки. Он мягко способствует победе стяжательства. Нужна реформа РАН? Впервые за 300 лет ее существования лишим Академию ее автономии. Сталин не лишал, а мы - лишим! Зачем? Чтобы бюрократия (а не научная каста) распорядилась имуществом РАН (прежде всего, дорожающей землей и зданиями). А чтобы академики не "бунтовали", им предлагается существенно поднять зарплаты, но заодно сократить процентов на 20 штатную численность сотрудников институтов РАН...

Кто будет "пилить" имущество - неважно. Привилегированные академические субгруппы... Бюрократия... "Оргоружейнику" важно замкнуть процесс на это всеобъемлющее "пилить". И тогда необходимый результат гарантирован: "утечка мозгов", неуклонное старение и невозможность восполнения научных кадров, исчезновение ведущих научных школ, тематическая деградация исследований... Доколе?

---

Роман Алипов

"Холодная война" как одна из фаз "оргвойны"

Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время, чем было необходимо в отношении Германии и Японии еще до начала военных действий с ними... "План Даллеса"

Нас уверяют, что "холодная война" закончилась.

Нас уверяют, что мы в этой войне проиграли, а американцы победили. Они уже учреждают медаль "За победу в "холодной войне" (Cold War Victory Medal). И скоро ее начнут вручать сотням тысяч американцев, которые находились на военной службе со 2 сентября 1945 (!) по 26 декабря 1991 года.

Нас также уверяют, что они победили в "холодной войне" потому, что советская тоталитарная система не выдержала соревнования с демократической системой и мощной экономикой США, и рухнула. Т.е., самоликвидировалась.

Все три уверения - ложь, приправленная толикой правды. Таков принцип работы "оргоружия".

"Холодная война" не закончилась. Она продолжается все в той же форме "организационной войны", в которой началась - причем сразу же после окончания "горячей" Второй Мировой и союзных объятий на Эльбе.

Американцы еще не победили. Распад СССР - лишь "первый раунд". А "последний раунд" наступит, когда будет разрушена Россия.

И не была никакой "самоликвидации"! Была война на уничтожение, снаружи и изнутри, - но методами оргоружия, не менее эффективными, чем ракеты, танки и оккупация территории.

Уже в конце Второй мировой, когда к власти в США пришел яростный ненавистник коммунизма Гарри Трумэн, а Черчилль в Фултоне произнес свою знаменитую "антисоветскую" речь, было принято решение о конфронтации с недавним советским союзником. Однако воевать с СССР, когда весь мир был воодушевлен Победой над фашизмом, а Советская армия стояла в Европе, - было невозможно. И уже тогда американская элита определила только что созданную атомную бомбу как, прежде всего, средство устрашения.

США полагали, что с ядерной бомбой и опытом ее применения (Хиросима и Нагасаки), а главное - при широкой информированности власти и населения СССР о возможностях "супероружия", - они смогут жестко диктовать Советам свою волю. Именно информация о бомбе - как через киноролики и статьи в прессе, так и по закрытым каналам специальных и дипломатических служб, - стала первым в новейшей истории крупномасштабным опытом применения оргоружия, рассчитанным на деморализацию советского противника.

Однако тогда СССР сумел быстро "симметрично" ответить американцам. В том числе, потому, что страна была консолидирована Победой, и не были деморализованы ни население, ни элита.

Но уже тогда, в результате успеха советской ядерной, а затем ядерно-ракетной программы, у советской властной (и, отчасти, военной) элиты возник синдром "симметричных ответов" - технологических, а не организационных. И он был учтен и широко использован американцами в оргвойне против СССР.

Видимо, одной из самых успешных американских операций этой оргвойны стал Карибский кризис.

США и их союзники по НАТО начали размещение баллистических ядерных ракет вокруг СССР, в том числе, в Турции, в сочетании с мощнейшей пропагандистской кампанией в западной прессе. И советская властная и военная элита "попалась" на американскую провокацию. Руководство СССР, регулярно читавшее как разведсводки о НАТОвских ракетах, так и отчеты об антисоветской истерии в западной прессе, было крайне встревожено. И решилось на еще один "симметричный ответ" - тайную установку советских ракет средней дальности на Кубе.

В СССР были специалисты, обоснованно утверждавшие, что у США нет средств защиты от имевшихся в нашей стране нескольких межконтинентальных баллистических ракет Р-7. И что потеря даже одного крупного города для Белого дома является абсолютно неприемлемым ущербом, а потому они ядерную войну против СССР ни в коем случае не начнут.

Но решали не специалисты. Ракеты на Кубе были поставлены - и немедленно обнаружены. Ресурса окончательной решимости у советской элиты к тому времени уже не было. В итоге - сначала поставили ракеты, потом демонтировали...

Но это же не арифметика. Монтаж плюс демонтаж не равно нулю. Демонтаж не помешал американской пропаганде кричать: "Смотрите, как эти советские "борцы за мир" хотят "с близкого расстояния" уничтожить народ США!" Демонтаж не помешал американским ВПК и армии получить гигантское финансирование и возможность скачком увеличить военный потенциал. Демонтаж показал нашим ревностным почитателям, что мы уже не можем поддержать тех, кто соглашается на монтаж. А другие, не столь ревностные, но потянувшиеся к нам после наших призывов к мирному сосуществованию, увидели, как мы ставим ракеты. И демонтируем - лишь в ответ на давление с позиции силы.

А в руководстве СССР масштаб и накал кризиса, а также его "провальное" для нас завершение - привели к убеждению, что Америка будет жестоко мстить за перенесенный испуг. И потому надо с ней побыстрее "договориться". Именно эта убежденность советской стороны стала основой для будущей "политики разрядки" в таком формате, который предполагал "асимметричные" советские уступки.

Уловив эффективную концепцию "оргоружейного воздействия" на советское руководство (мало поставить ракету на позицию - надо прокричать, что поставили десяток, мало снять ракету с позиции - надо прокричать, что сняли сотню), США весьма умело ее использовали вплоть до краха СССР. Валом шли дезинформация по открытым и закрытым каналам, торжествующая демонстрация невероятных военных достижений, - и все более воинственная антисоветская риторика.

Результат - перманентный "испуг" высшей "партхозяйственной номенклатуры" и, одновременно, постоянное напряжение (и истощение) сил и ресурсов СССР для "симметричных" ответов. То санкционирование глобальных военных проектов - то судорожные рывки "договорной" стратегии. То массированные действия в поддержку (и вооружение) "социалистических революций" на всех континентах - то невразумительный торг о "мирном разделе сфер влияния". Оправдывались тяготы такой "суперзатратной" политики в глазах советского населения - милитаристской риторикой о "НАТОвских угрозах". Что наращивало синдром страха перед войной у советского общества.

Американцы и их союзники делали, в принципе, то же самое. Но они задавали правила в этой оргоружейной игре, а значит, делали все первыми, во многом дезинформационно и имитационно и - гораздо менее затратно.

Следующей крупной операцией оргвойны против СССР на военном поле стала программа "Шаттл". В 1972-1974 годах в мировой прессе (и по каналам разведки) организуются широкие "сливы" о новом "орбитальном самолете" американцев. Комиссия под руководством М.Келдыша дает главе Минобороны Устинову заключение: такой орбитальный самолет теоретически способен на внезапный маневр с орбиты с выходом на цели в Европейской части СССР. И СССР начинает "симметричную" (и в итоге провальную) военно-космическую гонку по программе "Буран".

При Рейгане была запущена еще одна "оргвоенная" операция под названием "Звездные войны". Причем предъявленные масштаб и разноплановость этой "программы" оказались столь "убедительны", что напуганное этим почти 100%-ным блефом советское руководство начало очередной поиск "симметричных", а также асимметричных ответов. И надорвало в этой "газующе-тормозной" судороге и советский ВПК, и советскую экономику в целом.

А следующая - уже экономическая - оргоружейная операция, когда США вынудили Саудовскую Аравию "открыть нефтяные краны" и обвалить мировые цены на главный советский источник валютных поступлений от экспорта, - довершила наш "экономический разгром".

И началась "перестройка". И произошла сдача последних советских позиций в Рейкьявике весной 1986 года. И прозвучали первые обещания принять СССР, снимающий "военно-имперский оскал" и либерализующий политическую систему, в лоно "западной цивилизации". И последовали окончательная "разрядка", "гласность" и решения советского руководства начать "либеральные реформы".

Все это, как мы теперь понимаем, было квинтэссенцией оргвойны. Но сохранялись советские армия и ВПК. И был нужен следующий спецмиф для атаки на них.

Таким ключевым оргоружейным спецмифом стал миф о будущем "мире без войн". Если глобальное противостояние двух сверхдержав навсегда завершилось, если СССР "отпускает на волю демократического выбора" не только своих союзников на всех континентах, но и страны "Варшавского договора", а НАТО - как было твердо обещано - превращается из военного блока в блок сугубо политический, - то зачем нам огромная армия, столько танков, ракет, пушек и т.д.?

На этот спецмиф тут же наложили еще один - о том, что СССР в общей сложности тратил "на войну" чуть ли не 60% своего валового дохода. И эти спецмифы, "конвертированные" перестроечной "либеральной" прессой в образ чудесного будущего "мира без страха и войн", без безумных военных расходов, - быстро и глубоко овладели и советскими массами, и советской элитой. Они согласились, что такие большие и затратные армия и ВПК, "отъедающие свой кусок масла с народного куска хлеба" - более "не нужны".

А вскоре в список "ненужностей", которые необходимо "отпустить по воле их демократического выбора", попали сначала республики Прибалтики, а затем и остальные союзные республики. И распался СССР.

И началась "Новая Россия". Которая готовилась войти в совсем уж прочную "конвергенцию" с Западом - не только по "политической демократии", но и по "рыночному либерализму". И которой - теперь совсем твердо - пообещали прием в "лоно западной цивилизации".

Подчеркнем, что эти "оргоружейные" спецмифы насчет "мира без войн" и "куска масла" приняли за истину в последней инстанции не только широкие массы оболваненного "реформаторским красноречием" населения страны, но и значительная часть элиты, включая - вот она, действенность оргоружия! - часть военного и военно-промышленного руководства.

В результате даже в среде генералитета были утеряны внятные представления о формате, масштабах и источниках вероятных угроз, а также возможных ответов противнику. Армия - немыслимое дело в любой стране! - несколько лет вообще жила без военной доктрины, а ВПК - без военно-промышленной программы!

Лишь гораздо позже стало предельно понятно, что все даваемые СССР и затем России "оргоружейные" обещания оказались полным и наглым обманом.

Спецмифом оказалось обещание "сугубо политического" переформатирования, а также "нерасширения" НАТО. Который последовательно расширяется, неуклонно наращивает военный потенциал и начинает ставить базы и ракеты у самых наших границ.

Спецмифом было обещание придерживаться духа и буквы Договора по ПРО 1972 года. Из которого США "по соображениям национальной безопасности" вышли в 2002 году, начав практическое воплощение наиболее реальных и опасных элементов той самой программы "Звездный войн".

Спецмифом оказались посулы неукоснительно исполнять Договор о ракетах средней дальности (мы их ликвидировали, а американцы - просто вывезли из Европы и складировали), а также Договор об обычных вооружениях в Европе.

Спецмифом оказались разговоры насчет "мира без войн". США и НАТО с начала нашей перестройки провели уже четыре масштабных войны (в Ираке, Югославии, Афганистане и вновь в Ираке). И вовсю готовятся (о чем заявляется уже почти открыто) к следующему глобальному мировому военному противостоянию - "с вероятным противником Китаем".

А что у нас в России? Спецмифы уже не господствуют над сознанием так, как десять лет назад. Но говорить, что они вообще обезврежены, не приходится.

Во-первых, часть элиты продолжает терзать общественное мнение все теми же спецмифами.

Во-вторых, к износившимся спецмифам применен "апгрейд" в духе патриотизма. Суть его в том, что "нельзя поддаваться на провокации". Для этого используются даже "патриотичные" апелляции к оргоружию. Мол, сами же говорите, что "звездные войны" и прочие фокусы нужны были для гипергонки вооружений, приведшей к распаду СССР. И что? Теперь хотите поддаться на новые происки "оргоружейников" и начать новую гипергонку?

Да кто же говорит о гипергонке? Стратегия нужна, стратегия, понимаете? У нас, по сути, доселе нет ясно сформулированной стратегии развития вооруженных сил и ВПК. А нет ее потому, что сознание пребывает в ловушке спецмифов. И не соглашается на беспощадное столкновение с новой реальностью. А пора бы!

---

Юрий Бардахчиев

Перекуем мечи на?..

Мы истратили триллионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в холодной войне против России Дж.Бейкер

Некоторые из специалистов по оргвойне склонны преувеличивать творческий вклад американцев. Мол, американцы первые "изобрели" и применили столь изощренные оргоружейные технологии, а мы просто о них не догадывались и потому не смогли адекватно им противостоять.

Так нет же!

Уже давно и хорошо известно, что современная концепция американского военного оргоружия (в их терминологии - информационно-психологических войн) почти под кальку "списана" с древних (и многократно опубликованных) китайских трактатов о военной стратегии. В частности - с наставлений китайского полководца и философа Сунь Цзы, жившего в IV веке до нашей эры. Для наглядности кое-что процитируем из Сунь Цзы:

- разлагайте все хорошее, что имеется в стране вашего противника,

- вовлекайте видных деятелей противника в преступные предприятия,

- подрывайте престиж руководства противника и выставляйте его в нужный момент на позор общественности,

- разжигайте ссоры и столкновения среди граждан враждебной вам страны,

- будьте щедры на предложения и подарки для покупки информации и сообщников - не экономьте ни на деньгах, ни на обещаниях, так как они приносят прекрасные результаты.

Что, в СССР и России эти труды не были известны? Были известны! Что, их не читали наши генералы? Конечно, читали! Но американцы их осмыслили, творчески переработали, осовременили и использовали. А мы - увы, нет.

И здесь приходится обсуждать один больной вопрос. Все говорят, что американцы - технократы. Что верят во всесилие техники. Но, как выяснилось, американский технократизм сумел не превратиться в "технократический синдром". А советский технократизм повел себя другим - губительным - образом. К этому были объективные предпосылки. И их кто-то сумел развить "нужным" деструктивным образом. Опять же - к вопросу об оргоружии.

Приходится констатировать, что советская, а затем российская военная подсистема оказалась подвержена воздействию оргоружия в полной мере. Даже оборона от оргоружия не была выстроена надлежащим образом. О нападении и говорить не приходится.

Особое внимание американские центры оргвойны уделили развитию стратагемы Сунь Цзы по подрывной работе с населением противника, которое они именуют термином human network ("человеческие сети"). Главная цель - демонизировать и дискредитировать нашу армию.

Болевые точки, по которым при этом можно ударить, всегда есть. Тем более их не может не быть у армии, которая находится в глубоком "реформаторском" кризисе.

Если офицеру по телевизору и в газетах чуть не каждый день твердят, что он - не нужный Родине "паразит", если престиж военных профессий "опускают ниже плинтуса",- очень трудно поддерживать убежденность в святости воинского долга и высоком смысле своей службы. И как тогда сохранить в армии лучшие кадры, как подготовить новую смену высококлассных офицеров?

Если служба уже, вроде бы, и не нужна, а всему народу брошен лозунг "обогащайтесь, кто как может", - в армию не могут не проникнуть коррупция и воровство.

Если из нищего и социально деградирующего народа в армию по призыву приходят в основном неграмотные "доходяги", часто уже с криминальными наклонностями, - никакой Макаренко не сможет воспитать из них хороших солдат.

А тогда как в армии не быть дедовщине, поборам, издевательствам над новобранцами?

Они и есть. Но вот особые истерически-агрессивные обсуждения всего этого в западных и отечественных "либеральных" СМИ, попытки международных "расследований преступлений русской военщины", ряд выступлений "правозащитников" и "комитетов солдатских матерей", - явно несут на себе отпечаток "оргоружейной" активности. С вполне прозрачными целями. Полная дискредитация армейской службы и армии в целом, создание невозможности набора в нее качественных кадров, в конечном итоге, - обеспечение ее фактической небоеспособности.

Небоеспособности армии добивались не только атаками на собственно военную службу. Важнейшим объектом оргвойны оказался и ВПК.

Его объявили чуть ли не основным виновником нищеты народа, но его же одновременно назвали "безнадежно проигравшим" военно-техническую гонку - то есть, заодно и неэффективным. А в конечном итоге, - одной из главных причин экономической деградации и развала СССР. При этом лживые "кошмарные" цифры "военно-промышленного ущерба" народу, бесперебойно поставляемые из-за рубежа, радостно подхватывали и настойчиво "несли в массы" - вполне российские кадры. В том числе - по государственным телеканалам.

Главный вывод, который был сделан: такой большой, затратный (и одновременно "бездарный") ВПК - стране "вреден". А значит, его нужно ликвидировать.

Как ликвидировать? Иноземные "оргоружейники" сразу дали совет: перевести на "рыночные основы функционирования" - "как у нас".

Всему миру (видимо, кроме определенной части нашей элиты) прекрасно известно, что на рынке вооружений и военной техники основным (а то и единственным) покупателем является государство. Но в России были приняты государственные решения о "рыночных трансформациях" ВПК. И эту огромную "машину", никогда не жившую по законам рынка, бросили в "рынок" и "конверсию".

Здесь стоит заметить, что после Второй Мировой войны в Европе тоже осуществили "конверсию" военной промышленности - но как приоритетную, жестко планируемую и щедро финансируемую государственную программу! У нас об этом знали? Просто не могли не знать!

Тем не менее, с 1992 года был резко снижен объем финансирования научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ ВПК. Одновременно государство практически перестало выделять армии деньги на закупки вооружений. Военные заводы остались без заказов.

Тогда же была полностью разрушена структура управления (это всегда главная цель оргоружия) ВПК. Сначала отрасль передали Минпрому, потом - Российскому комитету по оборонным отраслям, потом - создали Министерство оборонной промышленности. И ни один из этих органов не имел возможности участвовать в формировании оборонного заказа.

Результат - потеря управления в ВПК, крайне скудное финансирование, деградация производственных мощностей. И, естественно, отток наиболее квалифицированных кадров в еще держащиеся "на плаву" отрасли промышленности, в коммерческие структуры, а то и просто в безработные.

За несколько лет из ВПК ушла огромная часть кадров конструкторского и инженерно-производственного звена, способных проектировать и делать военную технику высшего уровня сложности и качества. А заодно - почти все суперквалифицированные рабочие редких специальностей. И поскольку отрасль перестала быть престижной и востребованной, заменить эти лучшие кадры некем. И уже в конце 90-х годов некоторые предприятия ВПК были вынуждены отказываться от начавших поступать из-за рубежа очень выгодных заказов. Просто потому, что некому делать освоенную еще в советские времена продукцию.

В этих условиях "выжить" сумели две основные группы предприятий ВПК. Одна - за счет переориентации с военного на общепромышленное производство для внутреннего рынка. Прежде всего, на нужды ТЭК. Другая - за счет продажи высокотехнологической продукции на внешних рынках. Таких было немного - МИГ, "Сухой", "Алмаз", "Антей", корпорации, выпускавшие танки, артиллерийские и противоракетные системы, стрелковое оружие. Выживали они (и выживают сегодня) фактически - за счет "паразитирования" на научно-технологических заделах советской эпохи. То есть, производства, ремонтов, модернизации техники, созданной в 60-е, 70-е, редко - 80-е годы.

Здесь стоит напомнить, что в истории цивилизации именно военная промышленность была и главным потребителем новейших научных достижений, и главным генератором новых технологий. ВПК был "локомотивом" научно-технического прогресса в СССР, в США, Англии, Франции, Германии, Японии и в любой другой стране.

Разница - и очень важная - состояла в том, что на Западе технологии, создаваемые в ВПК, почти немедленно переходили в гражданскую промышленность и подпитывали ее развитие. А в СССР эти технологии тщательно засекречивались, часто даже от коллег по военно-промышленному цеху. И тем более, от гражданской промышленности. Не в этом ли одна из главных причин сначала технологического, а затем и общеэкономического "провала" СССР?

В последние годы, казалось бы, ситуация в отечественном ВПК меняется в лучшую сторону. Растет внутренний оборонный заказ, растут продажи российской военной техники на внешних рынках. Работают с приличной загрузкой некоторые крупные военные заводы.

Но зададимся вопросом - существует ли сегодня, по большому счету, концепция развития российского ВПК? И еще один вопрос: если западные "оргоружейники", при поддержке отечественных "пацифистов", затратили столько сил на обрушение нашего военно-промышленного комплекса, - неужели они позволят беспрепятственно его возродить?

Конечно, они смотрят на сегодняшние мировые продажи российского оружия очень ревниво. Но - без серьезной опаски. Дело в том, что возрождается совсем не тот ВПК, каким он был во времена СССР. Тот ВПК был скроен по меркам ИМПЕРИИ и имел имперские амбиции и возможности. И умел делать "изделия", в которых воплощался имперский замысел.

А сейчас у нас пытаются воссоздать другой ВПК - не-имперский или квази-имперский (что, может быть, еще хуже). То есть, усеченный вариант, способный лишь на торговлю "советским" оружием и на "остаточное" поддержание относительного ядерного баланса сил. Ни на какие действительно стратегические задачи - и, прежде всего, на задачи высокотехнологического рывка, на задачи придания мощного импульса в новом развитии России - он, увы, не нацелен.

И вправду, зачем "мировой энергетической державе" (то есть, сырьевой стране) такой инструмент, как инновационный высокотехнологический ВПК?..

---

Юрий Бялый

Как разорить страну

Быстрое создание рыночной экономики позволит России выйти из кризиса советской эпохи. Доклад МВФ

С чего начать

Экономика не случайно стала одной из наиболее уязвимых для оргоружия сфер нашей социально-государственной системы. Положение в ней в последние советские годы было действительно аховое. И потому кардинальные реформы с самого начала оказались "как бы легитимны". Поскольку была заявлена цель создания хозяйственной системы, альтернативной плохой советской, - рынка, или капитализма.

Для того, чтобы эта цель была поставлена, обществу очень долго вдалбливали в голову "административно-командный миф". Который провозглашал ущербность советского типа организации хозяйства и производительных укладов, на которые он опирался.

Однако генеральным "оргоружейным" инструментом при этом оказался воинственно навязываемый отечественной элите и обществу "антимиф" о "невидимой руке рынка", которая "сама собой" всегда и везде организует эффективный капитализм. И этот аргумент оказался решающим. В ситуации, когда одряхлевшая и обленившаяся советская элита уже не могла управлять усложняющимся хозяйственным комплексом страны, такой антимиф, предполагающий возможность полного отказа от все более обременительной обязанности управлять, - лег на благодатную почву.

Тем, кто поверил в этот миф, было - по необразованности - невдомек, что огромное число рыночных экономик в мире влачит поистине жалкое существование, и что эффективной рыночной экономикой управляют, причем, очень тонко и сложно. В частности, газеты и телеканалы, трубившие о возможности "в рынке" отказаться от гигантской советской бюрократии, "забывали" сообщить, что в экономике США в период начала наших "реформ" на душу населения приходилось больше управленцев (тех самых бюрократов), чем в СССР.

Именно и прежде всего в результате внедрения в позднесоветское массовое сознание мифа "невидимой руки" - в России была поставлена (и принята большинством одураченного населения) цель "форсированного построения капитализма". Который сразу поднимет благосостояние всех, и вообще принесет к нам на родину тот потребительский рай, который можно наблюдать на телекартинке американских супермаркетов.

Эта цель была принята при полном отсутствии в России управленцев, знающих, что такое капитализм, какой он бывает и как устроен. И при невозможности использования имеющихся в стране механизмов и кадров для перехода к рынку. И при полном отсутствии теоретических представлений о способах, путях, этапах перехода от хозяйства с планово-директивным управлением - к хозяйству с косвенным администрированием и рыночным самоуправлением. И, наконец, в условиях позднесоветского кризиса, не позволявшего аккумулировать "подушку" совокупных резервов для смягчения перехода.

Подчеркнем, что эта, не обеспеченная механизмами и ресурсами (то есть, ложная), цель - была в сфере экономики с самого начала внедрена на высший уровень целеполагающего ядра российской социально-государственной системы.

В дополнение к данной генеральной цели были сформулированы еще две управленческие мифологемы:

- о "фундаментальной неэффективности и неконкурентоспособности" всех без исключения сфер советского хозяйства;

- и о "принципиальной нереформируемости" этого хозяйства.

Отсюда следовала "технологическая" целевая установка "шокового" (то есть, как можно более быстрого и резкого) слома советской экономики. Которую обрамляли соответствующими "оргоружейными" лозунгами: "нельзя перепрыгивать через пропасть в два прыжка"; "экономика не может быть немножко рыночной, как женщина немножко беременной", и т.п..

К этой "технологической" установке добавили миф о том, что почти все советские основные производственные фонды и технологии - устарели если не физически, то морально, а потому "никуда не годятся". И, значит, подлежат уничтожению и замене на новые.

Начиная такие "хирургические реформы", которые были неслучайно названы (вот оно, оргоружие!) "шоковой терапией", российские реформаторы во главе с Гайдаром и его последователями ссылались на "научно обоснованные" рекомендации МВФ, сформулированные в виде так называемого "Вашингтонского консенсуса" неолиберальных экспертов развитых западных стран (позднее его заменил несколько менее скандальный "Поствашингтонский консенсус").

Эти рекомендации требовали начинать реформы с либерализации цен и приватизации госимущества. Хотя на том же Западе были очень авторитетные критики "Вашингтонского консенсуса" (включая нобелевского лауреата Джозефа Стиглица и идеолога "нешоковых" польских реформ Гжегожа Колодко), которые твердили, что начинать надо с осторожного создания рыночных институтов.

Однако еще более знаменательно то, что наши "шокотерапевты" не пожелали следовать даже вполне "убойным" рекомендациям МВФ в части последовательности реформ. Они, в порядке "революционного перевыполнения планов", начали "вдавливать рынок" в постсоветскую экономику до создания основополагающих институтов, обеспечивающих рынок деньгами, - кредитно-банковской системы и фондового рынка.

От мифов - к делу

Что последовало?

В финансовой сфере - под предлогом снятия государственного "долгового рублевого навеса" - была проведена фантастическая девальвация рубля. В одночасье лишившая предприятия всех отраслей не только инвестиционных накоплений, но и оборотных средств, необходимых для поддержания производства.

В результате, во-первых, разорилось и было остановлено несколько десятков тысяч вполне работоспособных предприятий и, во-вторых, развилась система "бартерных" взаиморасчетов, приведшая к невиданному росту криминального сегмента товарно-денежных обменов.

Кроме того, этими шагами оказались сразу "экспроприированы" многолетние сбережения почти всего населения страны. И заодно ликвидирована возможность развития рыночных отношений на базе этих сбережений - единственного легального капитала, имевшегося в России.

Тем самым, дорога на создающийся рынок оказалась открыта исключительно "капиталу первоначального накопления". Создаваемому в результате дотационного или кредитного "поощрения" "своих людишек" эмиссионными деньгами Центрального банка, почти бесплатной "приватизации" теми же "своими людишками" государственных активов, а также в результате деятельности теневой экономики.

Здесь нужно подчеркнуть, что во всех рыночных странах - и теоретически, и практически - значимая девальвация национальной валюты считается экономической катастрофой. Прежде всего, потому, что страшным образом подрывает доверие к государству и создает негативные сберегательные и инвестиционные ожидания населения и предпринимательского сообщества на много лет вперед. То есть, "взрывает" социальный фундамент любой рыночной экономики.

В промышленности тщательно исполняемые рекомендации "вашингтонского консенсуса" превратились в такую "революцию сверху", в ходе которой, под лозунгом "создания конкурентной среды", крупные интегрированные производственные объединения дробили на неработоспособные по отдельности части. Причем от них в первую очередь "отрывали" сбытовые организации, способные аккумулировать прибыль для инвестиций в производство.

В результате объем производства продукции российской промышленностью к 1999 г. упал на 56% по сравнению с дореформенным периодом. В машиностроении и ряде других наукоемких отраслей он снизился более чем на две трети. Легкая промышленность была уничтожена почти полностью (объем производства в 2005 г. оказался всего 14% от уровня 1990 г.). Такой "промышленной катастрофы" не переживала в истории ни одна страна, не потерпевшая сокрушительного поражения в войне.

Проводила ли какая-либо из развитых стран такого рода реформирование у себя? Ни в коем случае! В США, например, еще к началу 80-х годов более 50% совокупной стоимости биржевых активов приходилось на примерно 120 крупнейших корпораций. Которые, в свою очередь, контролировались всего 12 основными финансовыми группами. А на момент начала нашей "капиталистической реформы" концентрация капитала в промышленности США только возросла.

В сельском хозяйстве под лозунгом "дорогу фермерству" - была инициирована кампания развала колхозов и совхозов на мелкие индивидуальные хозяйства. Как результат, к 1999 г. производство сельхозпродукции сократилось на 45%. Сегодня страна полностью лишилась гарантий самостоятельного обеспечения продуктами питания, впав в глубокую зависимость от продовольственного импорта.

Проводили ли такие "реформы" где-нибудь в капиталистическом мире? Однозначно - нет. Во всем мире основную товарную продукцию на рынок поставляют крупные и сверхкрупные частные или акционерные (кооперативные) хозяйства. В тех же США, по данным на 2005 год, 80% товарной мясной продукции производит всего сотня сверхкрупных хозяйств, причем 50 из них содержат более 100 тыс. голов скота. И этим хозяйствам (в своем большинстве - акционерным обществам, хотя "колхозами" их не называют) государство десятки лет оказывает - как многим советским колхозам - дотационную поддержку.

Но какой же "рыночный строй" стал "идеалом" наших реформаторов на старте "капиталистического строительства"? Оказалось, что это радикальный экономический неолиберализм в духе политики Рейгана и Тэтчер. С его отождествлением "демократии и свободы" - с рыночными отношениями между людьми-индивидуалистами, акцентированными на прибыли.

Причем в России этот "строй" пропихивали в жизнь на фоне разрушения всех социальных норм и в отсутствие хоть какого-то вменяемого законодательства, способного поставить под внешний нормативный контроль "рыночный активизм". Хотя весь мир очень хорошо знает, что лишь впитанные с молоком матери социальные нормы, плюс детально разработанное законодательство (в США в сфере хозяйственного регулирования - почти 500 тыс. правовых актов), плюс мощная (и минимально коррумпированная) система правоприменения, - только и обеспечивают относительную эффективность и устойчивость работы высоколиберализованной экономики.

Каков результат? Фантастическая криминализация хозяйственной жизни!

О том, что она сознательно поощрялась, говорят хотя бы публикации Гавриила Попова и его сторонников о том, что единственный настоящий "рыночный агент" на пространстве бывшего СССР - это деятель теневой экономики. Поскольку только он имеет опыт работы (пусть полулегальной или нелегальной) "в рынке". А отсюда следовал тезис о неизбежности в России этапа первоначального накопления капитала в формате "бандитского капитализма". Причем вовсе не случайно на заявление Чубайса о новоиспеченных российских "олигархах" в духе: "Наворовали, и ладно. Может, их внуки станут цивилизованными предпринимателями" - на Западе согласно откликнулись: "Да, да. У нас период первоначального накопления тоже был связан с "капитализмом Дикого Запада" и всевластием экономических баронов-разбойников".

Первый итог такого "оправдания грабежа" - почти беспрецедентный масштаб в России теневого сектора экономики. Официальная оценка его доли в США - 14% валового национального продукта. В России, по данным МВД, доля теневого сектора составляет более 40% ВВП.

Второй итог - почти полная нелегитимность созданной в стране системы частной собственности. Для массового сознания граждан России богатый предприниматель - это, как правило, вор.

Но эту нелегитимность собственности (вроде как мое, но в то же время и не совсем мое) чувствуют не только те, кому этой собственности не досталось. Ее чувствует и бизнес, понимая, что такую собственность могут, в принципе, когда-то и отобрать. И ведет себя очень большая часть бизнеса соответственно - как временщики. "Отжимая досуха" доставшиеся "почти дуриком" производственные фонды, не производя долгосрочных инвестиций, тратя львиную часть прибыли на "престижное потребление", и т.п.

Главное - "окоротить" государство

Но этим использованные в России "оргоружейные" экономические мифы не исчерпываются. Очередным - причем из самых "убойных" - оказался неолиберальный миф о том, что для создания эффективного рынка нужна "минимизация государства". Лучше всего - низведение государства в сфере экономики до роли "ночного сторожа", который лишь предотвращает посягательства на жизнь и собственность граждан.

Что это означает - понятно. Это изъятие у государства реальных возможностей управлять экономическим развитием. Причем знаменательно то, что идеология "минимального государства" (и, соответственно, "минимального бюджета") была навязана России - как изнутри, так и извне - именно в тот период, когда государственные промышленные активы и государственные финансы (других - не было!) только и могли стать ключевым ресурсом для стратегических "рыночных" трансформаций хозяйственного контура.

Опять-таки, нигде в мире ничего подобного не делали. Не делали хотя бы потому, что такой переход - это всегда кризис. Стоит напомнить, что в США в эпоху "Великой депрессии" именно государственные социальные программы спасали огромную часть населения от голодной смерти или вливания в армию преступности. А доля госрасходов (бюджета) в инвестициях в капитальное строительство в США выросла с 1933 по 1939 год (подчеркнем, задолго до Второй Мировой войны!) с 11% до 40%. В период послевоенного восстановления экономики все воевавшие страны начали предельно активно "вмешиваться" в хозяйственную сферу, резко увеличив долю бюджетных расходов в ВВП.

Но и по завершении послевоенного восстановления хозяйства государство в развитых странах из экономики не ушло. Во всех этих странах (как и в большинстве развивающихся стран) доля главного инструмента "экономического вмешательства" - госбюджета - в ВВП непрерывно растет и существенно превышает российскую. И является основным инструментом структурной коррекции и модернизационных трансформаций экономики. Так, во вполне благополучных и очень богатых США на 1998 г. доля бюджетных расходов в валовом национальном продукте составляла 43,8%, в Германии - 49,6%, во Франции - 54,3%. В то время как в кризисной России, при смехотворно скудном валовом продукте, - всего 39% ВВП (это - совокупные расходы Федерации и регионов).

Насколько ложна вся описанная система "оргоружейных мифов" - особенно наглядно показывает пример Китая. Например, в 2004 г. государственные капиталовложения в основные фонды КНР составили, по паритету покупательной способности юаня, более 50% совокупных капиталовложений, а прямые иностранные инвестиции - менее 3%.

При этом Китай, все шире практикуя "рынок", по прежнему движется в своем экономическом развитии "административно-командными" пятилетними планами (которые неукоснительно выполняются и перевыполняются). Мы радуемся нашему нынешнему росту ВВП порядка 7% в год, полученному наполовину в результате "заоблачных" мировых цен на нефть и газ. А Китай, импортируя большинство сырья и энергоносителей, уже много лет держит планку экономического роста в 10% и более в год, и вовсе не намерен сбавлять темп.

Делают это китайцы вопреки рекомендациям "Вашингтонского" и "Поствашингтонского" консенсуса. И рост у них совсем не экстенсивный. У России (бюджет плюс деньги компаний и корпораций) - расходы на научно-исследовательские разработки в 2006 г. составили всего около 8 млрд. долл. В КНР они в том же 2006 г. достигли 140 млрд. долл. Выше - 330 млрд. долл. - эти расходы только у США.

Но вернемся к России.

Знаменательно, что переход к "рыночности" у нас был сразу и заодно объявлен и в отношении социальной сферы, и в отношении сферы инфраструктурного обеспечения национального хозяйства. Хотя в любом западном учебнике по экономике именно эти сферы доказательно называются "зонами провалов рынка". И потому становятся предметом первоочередной государственной заботы, и потому очень активно регулируются государством - как за счет бюджета, так и за счет жесткого законодательства.

В социальной сфере механизмами такого регулирования являются, в первую очередь, законы о минимальной заработной плате, способной обеспечить прожиточный минимум, а также о государственных (бюджетных и предпринимательских) социальных гарантиях и пенсиях для нетрудоспособных.

У нас же в начале реформ было объявлено (опять-таки, при поддержке этого тезиса экспертами МВФ!), что непомерные государственные затраты на социальную сферу блокируют эффективную работу рынка. В результате суммарные фонд оплаты труда и социальные трансферты, включая пенсии, уже за первые три года реформ сократили в 3 раза, бросив в абсолютное обнищание гигантские массы населения, включая молодежь, и направив значительную часть этой молодежи на криминальный "поиск пропитания". А сегодня "вдруг" оказывается, что России надо срочно бороться с криминалом и катастрофической бедностью.

В сфере инфраструктуры во всем мире, помимо выпуска законов, определяющих обязанности инфраструктурных корпораций в отношении потребителей инфраструктурных благ, - государство активно участвует в прямом финансировании, гарантированном кредитном обеспечении и поддержке инфраструктурного строительства разного рода льготами, а также, при необходимости, в дотировании тарифов инфраструктурных проектов.

Так, в частности, прямое финансирование капиталовложений в США через каналы бюджета (при вполне благополучном состоянии инфраструктуры!) к концу 90-х годов составило около 100 млрд. долл. в год. При этом в тот момент, когда России давали советы по максимально полному уходу государства из экономики и, прежде всего, из собственности на активы, - американскому государству (федерации и штатам) принадлежали сооружения и оборудование (преимущественно инфраструктурные объекты) стоимостью более 2 трлн. долл., а также 40% земельного фонда страны.

Где деньги, Зин?

Не менее странно ведет себя российская власть в сфере денежной политики.

Первая аксиома любого рынка: "деньги - кровь экономики". Вторая аксиома (наиболее ярко сформулированная Шумпетером): "предприниматель мчится к успеху, оседлав долги". То есть, денег в экономике должно быть достаточно, и они должны быть доступны для бизнеса по разумной цене. А основные источники денег для развития производства - это продажа акций на фондовом рынке, а также получение кредита в банке.

Но любой фондовый рынок - это, фактически, "площадка для торговли обязательствами". Его работа решающим образом зависит от взаимного доверия участников, включая государство. Механизм создания эффективного фондового рынка - это, прежде всего, система мер по укреплению климата такого доверия. Но, как уже сказано выше, в России участники рынка - по многим причинам - друг другу и государству совершенно не доверяют. А потому на российский фондовый рынок (за немногими исключениями) не выходят.

Кредит же предприниматель получает в коммерческом или государственном банке. А наличие "кредитных" денег у этого банка решающим образом зависит (прямо или косвенно) от денежной политики Банка России (ЦБ).

Какой кредит, и на каких условиях, предприниматель может получить в России?

Сейчас, в результате беспрецедентно благоприятной конъюнктуры мировых сырьевых цен, государственные финансы России просто "купаются" в деньгах. Казалось бы, после многих лет хронического безденежья и "долговой кабалы", - вот он, шанс массированно кредитовать хозяйственное развитие!

Что вместо этого? Государство объявляет, что российская экономика эти деньги "переварить" не может. Для этого нет условий и эффективных рыночных агентов. А потому, собирая "сырьевые деньги", государство, во-первых, отдает свои внешние долги и, во-вторых, наращивает золотовалютные резервы и Стабфонд. Как наращивает? Покупая долговые обязательства стран Запада (прежде всего, США).

То есть, Минфин вывозит "якобы лишние" деньги из страны, кредитуя на них очень дешево (под 2-4% годовых) экономики стран НАТО. А российские корпорации идут занимать эти же деньги в западных банках - но уже под 8-10% годовых. Почему? Потому что у нас в России этих денег не остается, и в российском банке проценты за такой же кредит не меньше 15% годовых.

В результате внешний долг России - при неуклонном снижении его государственной части - в 2006 г. вырос на 20% и достиг 310 млрд. долл.

Но в чем мотивация такого странного и невыгодного "сидения на мешке с деньгами"? Оказывается - и об этом постоянно твердит глава Минфина Кудрин - в том, что, поскольку наша экономика эти деньги "переварить" не может, то, если их пустить "гулять" в России, возникнет огромный избыток денег. А тогда производители задерут цены, деньги подешевеют, и станет у нас огромная инфляция.

Так что же у нас происходит в сфере инфляции?

МВФ дает России советы бороться с инфляцией за счет сокращения денежного предложения (чем и занимается Кудрин). А Всемирный Банк советует для снижения инфляции "лишние деньги" упрятывать в Стабфонд, и побольше (то есть, кредитовать ими не российскую экономику, а экономики наших конкурентов). Например, в рекомендациях ВБ, выпущенных в середине 2006 г., написано, что если Россия будет наращивать Стабфонд такими же темпами, что и сейчас, и ничего из него не тратить, то после 2016 года наша страна, якобы, сможет "жить" на проценты от Стабфонда. Этаким "государственным рантье".

То есть, наша власть строит финансовую политику на основе мифа об исключительно монетарном характере инфляции. Который обеспечивает чрезвычайно низкую (по крайней мере, вдвое ниже нормы по сравнению с любой "вменяемой" страной) насыщенность экономики деньгами, и конструирует кредитный голод у нас и кредитный избыток на Западе. Чем не оргоружие!

Но любому грамотному экономисту известно, что инфляция бывает как монетарная (от избытка денег), так и немонетарная (в том числе, от повышения цен корпорациями, входящими в группу "естественных монополий").

И то же самое правительство, которое ежегодно одобряет "сокращение монетарной инфляции" за счет сохранения дефицита денег в национальной экономике, заодно одобряет повышение внутренних цен "естественных монополистов" на топливо, газ, услуги ЖКХ, транспорт и т.д. То есть, подхлестывает немонетарную инфляцию. А потом сожалеет: мол, настоящий инвестиционный "бум" в России наступит лишь тогда, когда инфляция снизится процентов до 5, а пока никак меньше 10-12% не получается...

Вот так и живем...

Может серьезный бизнес, поверивший в "капитализм", доверять государству, проводящему такую "странную" политику"? Не может. И, по большей части, не доверяет. А потому даже наиболее богатые сырьевые корпорации (которые, на фоне мирового ценового бума, также "купаются в деньгах") - в России эти деньги инвестируют очень скупо.

В 2006 г. прирост разведанных запасов нефти в России составил всего 60% от объема текущей добычи. За последние годы не введено в эксплуатацию ни одного крупного месторождения. То есть, идет проедание "советского наследства". На Западе из тонны нефти получают до 450 литров бензина. У нас - в среднем 170 литров. Но новых современных крупных НПЗ у нас практически не строят, и масштабных работ по освоению новых месторождений сырья практически не ведут.

Почему? Да потому, что типовой срок окупаемости инвестиций, необходимых для ввода в строй нефтяного месторождения или строительства серьезного НПЗ, - превышает 10 лет. А российский бизнес, как и российское государство, такими сроками вообще не мыслит.

Бизнес не мыслит потому, что нет государственной стратегии развития, нет понятной перспективы будущего страны, и нет гарантий того, что политический строй, собственность и т.д. не окажутся через несколько лет совсем другими. В экономике это называется "ситуация аномально высоких инвестиционных рисков".

Государство не мыслит, поскольку удобно (пока!) устроилось на "подушке" поступающих сырьевых доходов, а также на "подушке" мифа о том, что государственная стратегия и государственная промышленная политика - мешают "свободе проявления здоровых рыночных сил".

Что вместо стратегии или хотя бы мыслей о стратегии?

"Сырьевой перекос" в российской экономике все же вызывает у "властного класса" некое смутное беспокойство. А вдруг мировые сырьевые цены упадут? К тому же наш "сырьевой перекос", на фоне быстрого "несырьевого" развития таких недавних "младших братьев" СССР, как Китай или Индия, вопиет о себе все громче. Особенно в свете мировых процессов перетока основных "центров" рыночной прибыльности (и экономического могущества) в сферу высоких технологий, "экономики знаний" и т.п.

И потому отсутствие целенаправленных стратегических мер по исправлению "сырьевого перекоса" и нежелание российской власти такими мерами заниматься - порождает не только "пиаровские рассуждения" о приоритетном развитии "хай тек", но и столь же "пиаровские" конструкции под названием "энергетическая сверхдержава". Конструкции, призванные превратить этот допотопный сырьевой перекос в некую - причем якобы замечательную и правильную - норму.

Однако заметим, что и с этой "нормой", которая последовательно ведет Россию вниз, в группу зависимых сырьевых стран "третьего мира", авторы зарубежных "оргоружейных" рекомендаций мириться не намерены. Европа и США требуют от нас неограниченного доступа иностранных компаний к сырьевым ресурсам и трубопроводной системе страны. Хотя "для себя" исповедуют совсем другие правила. В частности, конгресс США в прошлом году запретил покупку американской нефтяной компании Unocal китайской компанией CNOOC.

В последние годы и некоторые представители российской власти, и часть российского бизнеса все же "взялись за голову" и начали действовать в нормальной рыночной логике, без оглядки на разного рода рыночные мифы. Но пока что - очень вяло и непоследовательно. Сверху - в основном в инерционном стиле "рыночного пиара". Снизу - осторожно и с опаской: "высунешься слишком резко - окоротят или просто отберут бизнес".

Однако результаты применения против экономики России оргоружия - уже настолько очевидны, что дальше некуда.

Советская власть после Гражданской войны за 15 лет "антирыночных реформ" все же сумела - при огромных социальных издержках - провести индустриализацию и выстроить хозяйственную систему, позволившую выстоять и победить фашизм в Великой Войне.

Российская власть - при не менее тягостных социальных издержках "рыночных реформ" - за 15 лет еще далеко не обеспечила в большинстве сегментов хозяйства уровень производства, равный советскому дореформенному. Плюс - создала невиданные для высокоразвитой страны "сырьевой перекос", криминализацию экономики, упадок высокотехнологичных производств и дифференциацию населения по уровню доходов.

А на этом фоне - прекратились даже недавние разговоры о том, чтобы через 10 лет догнать по ВВП на душу населения маленькую Португалию...

Так может, возьмемся за голову всерьез?