27 января — В ходе прошлогодних репрессий против уйгурского сепаратизма в Синцзяне арестовано 57 тысяч человек. Пекин считает одним из виновников сепаратизма исламские организации Казахстана.
11 февраля — В результате беспорядков власти синьцзянского города Инин ввели комендантский час, к подавлению погромщиков привлечена армия. По данным прессы, от рук сепаратистов погибло не менее десяти ханьцев, сотни ранены.
13 февраля — Начаты судебные процессы против участников сепаратистских выступлений в Синьцзяне. Арестованы 300 мусульманских сепаратистов, казнены 100.

Телевидение Китая передало первое официальное сообщение о столкновениях между уйгурами и ханьцами (китайцами) в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) — самом отдаленном от Пекина и наименее развитом регионе, половину 17-миллионного населения которого составляют мусульмане. Секретарь райкома КПК Ван Лэцюань заявил, что борьба с сепаратистами — не национальная или религиозная проблема, а защита единства Родины.
Со времен Ханьской империи (206 до н.э.— 220 н.э.) в правящих верхах Китая сохраняется убежденность в необходимости обладать этими землями — будь-то реальное распространение китайской власти на земли современного СУАР, завоевательные планы в отношении соседних с ним стран или хотя бы контроль над торговыми артериями (проходящий через Синцзян Великий Шелковый путь).
В XVII-XVIII вв. на заселенных тюрками-уйгурами землях сформировалось два исламских ханства: Яркендское на юге и Джунгарское на северо-западе. Китайская (Маньчжурская) династия Цин, считавшая себя потомками Чингис-хана, использовала ханства для давления на соседей в Центральной Азии. Так, в XVII веке в результате победы Джунгарского ханства над северо-монгольскими князьями хатагойтами — хатагойтов завоевали...маньчжуры!
Но "разыгрывание" исламской периферии имеет свои ограничения. Развившись, Китай начинает эти ограничения ломать. Вскоре после победы над хатагойтами маньчжуры начинают беспощадную борьбу с Джунгарским ханством и формируют к 1759 году из покоренной Джунгарии и Восточного Туркестана особую административную единицу — Синьцзян (что означает "новая территория"), рассматриваемую как плацдарм для дальнейшего продвижения в Центральную Азию и Сибирь.
С установлением господства над уйгурами Пекин, однако, приобрел и серьезнейшую головную боль — наряду с Тибетом Синьцзян стал одним из наиболее нестабильных регионов Китая. Уже во второй половине XIX века в результате воcстания Якуб-бека в отколовшемся от империи Цин Восточном Туркестане появилось теократическое исламское государство Йеттишар. После революции 1911 года Китай вернул Синьцзян, но в 1933 году в ходе восстания уйгуров в нем вновь была провозглашена Тюркско-исламская республика Восточного Туркестана. Контроль Пекина над регионом был воcстановлен с помощью СССР лишь после 1949 года, когда к власти пришли коммунисты.
Идея "независимого Туркестана" адресует к доктрине пантюркизма, носителем которой с момента своего образования являлись Османская империя и ее преемница Турция. Не случайно Якуб-бек признал себя вассалом турецкого султана, а в Синьцзян сразу поспешили турецкие военные советники. С этого момента контакты между мусульманами Китая и Турции через Центральную Азию постоянно подпитывали сепаратистские настроения Синьцзяна. Главным посредником в этом длительное время были исламские центры Кокандского ханства, откуда в Синьцзян шел поток проповедников и ходжей — потомков династии Яркендских правителей.
Центрально азиатский регион давно являлся зоной соперничества и союзничества России и Китая. После присоединения территорий нынешнего Казахстана и Центральной Азии к Российской империи часть Синьцзяна оказалась в сфере влияния России. Во время восстания Якуб-бека маньчжуры обратились за помощью именно к военным властям русского Туркестана. В свою очередь, в связи с агрессивными действиями Якуб-бека по отношению к российским туркестанским владениям, Россия приняла решение о занятии Кульджи и удержании ее до подхода маньчжурско-китайских сил. Китай и Россия умели, как мы видим, согласованно действовать и получать необходимые результаты. По петербургскому договору с Китаем 1881 года, за Россией осталась часть Илийского края, где были расселены дунганы, уйгуры, казаки. В последующие десятилетия влияние России в этом районе сохранялось, а с возникновением СССР — укрепилось. Вместе с тем, наличие СССР сдерживало распространение идей панисламизма и пантюркизма в Центральной Азии и одновременно стабилизировало ситуацию в китайском Синьцзяне.
После распада СССР Турция одной из первых заявила о своей поддержке новообразованным государствам Центральной Азии. Мгновенно реанимировались все идеи тюркского единства, от лозунгов Великого Турана (одно государство — одна нация), до создания пояса тюркских государств (одна нация — много государств), и в том числе Исламской республики Туркестан. Столицей такой республики назывались Алматы и сообщалось, что в состав республики войдет и Синьцзян. Идея активно обсуждалась в 1991-1994 гг., но далее уступила место идее тюркского давления с целью отделения Синьцзяна от Китая и образования там самостоятельного тюркского государства.
Китай прекрасно понимает, что отделение СУАР запустит механизм "домино", воодушевив сепаратистов в Тибете и Внутренней Монголии, что в конечном итоге может привести к распаду страны. Обеспокоенность Пекина такой возможностью ярко проявилась во время поездки Ц.Цзэминя в Узбекистан, Киргизию и Казахстан в июле 1996 года, когда во всех совместных коммюнике подчеркивалась необходимость "контролировать сепаратистскую деятельность". Поэтому же Пекин воспринимает критику Западом китайской политики по "правам человека" в этих районах однозначно как заговор, цель которого — раскол Китая. Такова же ситуация и с Тайванем: Пекин понимает, что неоспоренное провозглашение Тайбеем независимости всколыхнет сепаратистские настроения в других регионах страны.
Выстраивая свои отношения с тюрко-исламским миром, Китай готов играть на противоречиях между соседями и в самом исламе. Что касается разыгрывания противоречий между соседями, общеизвестный пример — продажа Пекином вооружений и ядерных технологий Пакистану, направленная на сдерживание "неравнодушной" к Тибету Индии.
Гораздо более скрытой (и опасной для нас!) является игра Китая, нацеленная на нагнетание межисламских противоречий. Уже говорилось о том, что Китай и Россия обычно умели понимать друг друга. Но представим, что это умение сейчас не сработает (в том числе и по вине российской стороны). Как тогда пойдут события? Если Китай будет продолжать испытывать нарастающее тюркское давление на Синьцзян, он может начать свою игру в одной из острейших болевых точек Азии — "афганском узле". Например — помочь Пакистану в прошибании "талибского коридора" в Узбекистан и Туркмению, рассекающего опасную для Пекина тюркскую центрально азиатскую дугу.
Афганский конфликт, в который уже включен Таджикистан, в случае "расползания" по талибскому коридору вовлечет Узбекистан, Киргизстан и Туркмению. А это чревато окончательным вытеснением России из центрально азиатского региона — со всеми последствиями для ее геополитических и геоэкономических интересов. И нет нужды напоминать, сколь продвижение ислама талибанского типа опасно для целостности России.
В этой связи синьцзян-уйгурская проблема перестает быть внутренним делом Китая и оказывается в какой-то мере проблемой и самой России. А явное коспонсорство великих держав (держащих, как говорится, яйца во всех корзинах) одновременно турецкому (тюркскому) и пакистанскому (талибанскому) проектам говорит о том, что усилия для блокирования указанных угроз должны быть мощными и согласованными. В противном случае, на Китай будут давить тюркским проектом и предлагать ему в качестве "отступного" — талибский.
Если в этой ситуации Россия не сможет (или не захочет) противостоять тюрко-исламскому давлению в Центральной Азии вместе с Китаем, возможно ожидать от Пекина попыток содействия "великомогольскому" движению Пакистана, который через это движение обозначает свою корневую связь со Средней Азией. Это приведет к пакистанской экспансии на среднеазиатском направлении с целями "родственного" поглощения Узбекистана и одновременного пробивания "талибанского коридора". Не исключено и экспансионистское движение Китая на Запад, вплоть до оккупации приграничных районов Казахстана (Семиречье), Киргизии и Таджикистана. Знаменательно, что на усиление уйгурских общественных движений в Казахстане, подогреваемое Турцией, Китай всякий раз отвечает появлением в прессе статей, в которых Алма-Ату называют "Тяо-Линь", а Семиречье — "временно не заселенными территориями".
Китай как дружественный сосед (а возможно, и стратегический союзник) крайне важен для России. Особенно важен он именно сейчас, когда единственный из великих держав четко солидаризовался с Россией в протесте против расширения НАТО и других важнейших международных вопросах, и когда проблемы сепаратизма для России и Китая оказываются крайне сходны. Вспомним, что Синьцзян и Тибет — по сути, китайские "Чечни", и что чеченская война быстро стала проблемой не только для России, но и для ее соседей.

М. ДМИТРИЕВ