16 февраля — Основной вопрос визита Ниязова в Иран — строительство добавочных линий газопровода в обеих странах.
24 февраля — Начался визит Ниязова в Индию. Тема — участие Индии в разведке, добыче и переработке туркменского газа.
1 марта — В результате визита Ниязова в Алма-Ату Туркмения присоединилась к позиции Казахстана по статусу Каспия.

Распад СССР начал отсчет "нового геополитического времени" в Центральной Азии. Туркменистан, не желавший этого распада, провозгласивший независимость одним из последних 27 октября 1991 года, продолжал еще некоторое время жить, руководствуясь "Советской Конституцией и законами СССР". И если соседние республики сначала пытались (достаточно безуспешно) получить от "свободного мирового сообщества" плату за сокрушение "империи зла", Туркмения дистанцировалась от этого и провозгласила в 1993 году курс эволюционного развития (так называемую "туркменскую модель"), который постепенно, без социальных обострений и с сохранением главенствующей роли государства, должен был привести к рынку.
По убеждению Ниязова, ничто, кроме жесткой и мудрой руки руководителя, не могло уберечь молодую республику от экстремизма и развития событий по таджикскому сценарию: "Сначала туркмены поклонялись волку, после прихода ислама стали поклоняться Богу. Должен быть один человек, которому верит народ". Такой курс объяснялся приверженностью "вековым национальным ценностям" и опирался на определенное соответствие между социалистической системой (государственная собственность, равенство) и традиционными нормами нравственности Востока. Структура власти советского времени, по сути, наследовала в республике старые родовые связи, и постсоветский лидер Ниязов есть одновременно и способный партаппаратчик, и "восточный владыка" — Туркменбаши.
Нынешняя внутриполитическая ситуация в этом глубоко трайбалистском обществе относительно устойчива в первую очередь благодаря президенту, который служит гарантом хрупкого властного равновесия между территориальными (в Туркмении пять областей — велаятов) и этноплеменными (текке, йомуды, сарыки и т.д.) группами — при ориентации верхушки этих групп на разных государственных соседей, и прежде всего на Турцию и Иран.
Противоречия между Ниязовым и Марыйским кланом, ориентированным на Турцию, пока локализованы. Во время хлебного кризиса в феврале-марте 1996 года, приведшего к обострению социально-политической ситуации в стране, руководитель Лепабского велаята, где в 1992-93 годах были разгромлены подпольные антиниязовские группы, переведен в правительство на должность вице-президента, а в Марыйском велаяте проведена показательная "чистка" высшего районного руководства. Ниязов старается сохранять единство правящей номенклатуры даже ценой непривлечения руководителей к уголовной ответственности за очевидные и по нынешним временам хозяйственные преступления, лишь осуществляя во многих подобных случаях кадровые перестановки.
Жесткость режима Ниязова не позволила разгореться и конфликту между частью духовенства и светской властью. Хотя дополнение в 1994 году молитвы особой клятвой на верность президенту Ниязову некоторые имамы восприняли как "вызов исламу", что создало политическое брожение, чреватое становлением исламистской оппозиции. Одновременно часть национальной интеллигенции мечтает о возрождении древнего опыта государственности, и образец здесь для кого Парфянское царство, а для кого Османский султанат, основанный туркменами-огузами. Связанная с этими обстоятельствами очень жесткая информационная изоляция республики, которую Ниязов объясняет непростым переходным периодом, включает запрет подписки на российскую прессу и отсутствие программ российского телевидения. Ниязов понимает, что любая идеологическая дестабилизация через СМИ может обрушить всю систему власти, тем более, что экономическая ситуация в республике далека от благополучия.
Туркмения располагает богатейшими запасами полезных ископаемых — газа (до 30 процентов мировых запасов), цветных металлов, серы, нефти (по оценкам специалистов, около 12 млрд.т.). При этом бывшая полуфеодальная окраина Российской империи имеет слаборазвитую инфраструктуру, низкий уровень жизни, сравнительно малочисленное население. До распада СССР 90 процентов республиканского экспорта приходилось на сырье, преимущественно газ, нефть и хлопок. Все газо- и нефтепроводы были ориентированы на СССР.
В расчете на огромные запасы газа и малочисленность населения Туркмения решила "прорываться к благополучию" в одиночку. Как сказал Ниязов: "Никто нам не нужен, все у нас есть". Объявив долгосрочную политику нейтралитета и невступления ни в какие политические союзы, Ашхабад даже понизил свой статус в СНГ, став ассоциированным членом содружества. В 1994 году Туркмения отказалась от полномасштабного участия в Центрально-азиатском союзе. Туркмения единственная из центрально-азиатских стран не имеет отношений с МВФ, ее экономическая политика направлена на поддержку госсектора (доля частного сектора менее 10 процентов). В республике действует карточная система, которая позволяет приобретать продукты по ценам ниже рыночных в 50 раз; граждане не платят за жилье, электроэнергию, воду — при средней зарплате в 20 долларов в месяц.
Главное препятствие, не позволяющее республике с огромным сырьевым потенциалом выйти из бедности и превратиться в обещанный "второй Кувейт" — отсутствие газо- и нефтепроводов в платежеспособные страны. В настоящее время весь газ экспортируется через Узбекистан и систему "Газпром" в страны СНГ и Закавказья, что периодически оборачивается катастрофической для Туркмении неуплатой долгов. Украина задолжала около 3 млрд. долл., регулярно перекрывается за неуплату "газовый кран" на Закавказье. Узбекистан, через чью территорию идет экспортный туркменский трубопровод, диктует цены и объемы продаж. Поэтому добыча падает год от года.
"Обжегшись" на неплатежеспособности партнеров по СНГ, Ашхабад ищет своему газу пути на юг. Вступление в ОЭС в 1992 году способствовало возобновлению "вековых" связей с соседями — Турцией, Афганистаном и Ираном. Несмотря на неоднозначное отношение "мирового сообщества", началось строительство газопровода через Иран и Турцию в Западную Европу, которое должно быть закончено в 1998 году. А наиболее амбициозный американо-саудовский проект трансазиатской "трубы" через Афганистан к Пакистану был одной из причин резкой активизации талибского движения.
Не явившись на "встречу заинтересованных" в Алма-Ату, где обсуждался афганский кризис, Ниязов отмахнулся: "Туркмения — страна нейтральная" и "это — не наша проблема", надеясь на помощь США, в которой его убеждали и Бжезинский в августе 1996 года в Ашхабаде, и Кристофер 1 октября в Вашингтоне. Однако остановленное (не без участия России, Ирана и Узбекистана) продвижение талибов поставило под большой вопрос реализацию афганского газопроводного проекта.
Поэтому, будучи приглашен в Москву Ельциным в середине октября 1996 года, Ниязов вновь подчеркивает важность стратегического партнерства с Россией, снова отдает СП "Туркменросгаз" (где "Газпром" имеет 45 процентов акций) исключительное право на экспорт всего добываемого газа и обещает координировать свои действия с Москвой "в отношении афганского кризиса".
Показательна и роль Ашхабада в нефтяной игре вокруг Каспия, где иностранные компании продолжают заключать контракты, несмотря на неопределенность статуса моря. Разумеется, Туркмения надеется, что эти компании в конце концов решат вопрос "по праву сильного" и обеспечат выход туркменской нефти на мировые рынки. Но это вряд ли будет скоро: для биржевой игры важна не сама нефть, а ее ожидание и, соответственно, возможность управлять ценой. А сейчас практически все согласны использовать более дешевую нефть Персидского залива и играть стратегические политические игры вокруг туркменского газа, что быстро загоняет Ашхабад в ловушку социально-экономического кризиса.
Отсюда — метания и противоречивые действия Ниязова. После Москвы он посещает Турцию, Иран, Узбекистан. Первое за пять лет посещение Узбекистана было "историческим", если учесть, что в недавнем прошлом конфликт между республиками выходил чуть не на уровень военного противостояния. Кроме экономических вопросов, достаточно нервно обсуждалось "давление Москвы". В феврале — снова поездка в Иран, а потом в Индию, где Ниязов предлагает Дели участвовать в разведке, добыче и переработке нефти и газа и в строительстве газопровода из Туркмении в Индию.
Но от намерений до реализации проходит время и время, а экономический коллапс нарастает. За проданный государству в прошлом году хлопок крестьяне не получили ни маната, продовольствие покупать не на что, нарастает эпидемия брюшного тифа, а теперь ко всему перечисленному добавляется афганская проблема. Ожидаемое весеннее наступление талибов может привести к колоссальному потоку беженцев, в том числе на территорию Туркменистана, а с беженцами скорее всего появятся и "боевые формирования". В этом случае останется единственная надежда — на договор 1993 г., по которому Россия может вводить в Туркменистан свои войска для защиты границ с Ираном и Афганистаном.
А пока Ниязов ищет выход во все новых и новых контрактах. Группа из немецкой, японских, французской, турецкой и иранской нефтяных компаний начинает контракт по строительству нефтеперерабатывающего завода в городе Туркменбаши стоимостью в полмиллиарда долларов, финансовое обеспечение которого берет на себя "Дойче-банк", где Туркмения хранит все свои государственные валютные запасы. Объявлено, что в ближайшее время начнется приватизация заводов и фабрик, за исключением предприятий нефтегазовой отрасли. Видимо, не в последнюю очередь под давлением иностранных инвесторов Ниязов подписал в Алма-Ате соглашение по Каспию, в котором присоединился к, мягко говоря, недружественной в отношении РФ позиции Казахстана. Таким образом, в настоящий момент в Каспийском вопросе у России остался один союзник — Иран.
Но надолго ли и этот союзник? Ведь в последнее время американские нефтяные компании начали активно протестовать против бойкота Ирана и рассматривают маршруты трубопроводов через него как самые перспективные. Не исключено, что администрация Клинтона может прислушаться к советам Бжезинского "не препятствовать возвращению Ирана в мировое сообщество". Учтем также, что Украина все чаще рассматривает Иран как источник энергоресурсов, альтернативный России. Учтем, что в Алма-Ате давно рассматривают возможность экспорта казахстанской нефти к Персидскому заливу через Туркмению и Иран. Учтем, наконец, что на севере Ирана немало туркмен.
России необходимо учесть все это — и понять, что очень вероятная дестабилизация Туркмении неизбежно вызовет новый мощный региональный конфликт, в котором столкнутся как минимум интересы Ирана, Турции и мировых исламский центров, а через них — и гораздо более крупных субъектов мировой политики. России необходимо понять, что подобный конфликт, как и Кавказский или Афганский, не локализуется в регионе — и, значит, напряжение в "туркменском узле" вполне реально, практически начинает угрожать нашим интересам.
А одновременно России необходимо осознать, что именно сегодня даже сравнительно скромное движение Москвы навстречу проблемам Ниязова может иметь такой стратегический вес, который позже не восполнить никакими экономическими, дипломатическим и прочими усилиями. России нужно понять и учесть все это — и сделать необходимые продуманные и взвешенные шаги.

М. ВОЛЧКОВА