01.02.2010

Russia.ru

Большая жратва

Скачать файл.rar

Комментарий Сергея Кургиняна:

Особое значение экономики в нашей жизни определяется тем, что все остальное в этой жизни подавлено. Этим остальным я, например, называю культуру. Культура – это не мелочевка, не картины, висящие в музее. Это, по большому счету, то, чем жив человек. Это его мифы, его идеалы, его смыслы, его сокровенное, его экзистенциальное представление о том, что есть его бытие, и вообще – он сам. Низведение культуры до развлечения имело всегда сокрушительные последствия. Вспомните пресловутое: "Хлеба и зрелищ!". Начавшись лозунгом "Хлеба и зрелищ1", Рим очень быстро кончился, исторически быстро. Тогда на это понадобились столетия, сейчас на это могут понадобиться десятилетия – потому что процессы идут быстрее.

Жизнь во многом сведена к этому "Хлеба и зрелищ!" – стоит посмотреть телевидение и ты увидишь, что развлечения, причем весьма специфические, занимают гигантское место, а все требуют, чтобы их еще увеличили. Это означает, что места для человека как такового не существует. Когда человек как таковой рушится, возникает вот этот Живот, Пузо, Чрево. Когда-нибудь видели, наверное, например, инсультных больных, которые очень много едят. У них кончилась духовная жизнь, человек кончен. Там все заблокировано. И отсюда возникает переедание, особое внимание к этому, особая чувствительность, упоение пищей, упоение самим процессом пережевывания. Потому что эмоций надо столько же, закон сохранения остается, – а их нет.

В этом смысле мне всегда вспоминается анекдот, как один человек, потерявший бумажник, хлопает себя по всем карманам, кроме одного. Его спрашивают: "А в этом-то что не ищешь?" – "Боюсь, а вдруг и там нет!". Так вот, сегодняшний человек боится прикоснуться к карману культуры, в большом смысле слова, к карману самого себя, своей человеческой самости. Поразительный процесс! Поразительный потому, что он был подхвачен интеллигенцией. То, что я называл "карнавализацией бытия". Рабле, да? Нужно иметь мир Рабле, чтобы в нем экономика заняла такое место.

Интеллигенция-то все время говорила: "Не хлебом единым жив человек!", "Эй вы, люди, знаете ли вы, что нас ждет? А я знаю! Я только что оттуда" (я Д.Гранина цитирую). И ранние Стругацкие, которые говорили, что весь смысл в высоких страстях, а потом было сказано, что дешевая колбаса делается из человечины и весь смысл в этом рынке.

Конечно, стоит вспомнить Великого инквизитора: "А видишь сии камни в этой нагой раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и побежит за тобой человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее – что ты отымешь руки свои и прекратятся хлеба твои. Но ты не захотел лишить человека свободы, отверг предложение. Ибо какая же свобода, – решил ты, – если послушание куплено хлебом? Ты заявил, что человек живет не хлебом единым. А знаешь ли, что пройдут века, и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха – есть голодные. Накорми и потом требуй от них добродетели! И никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными. И кончится все это тем, что они придут к нам и скажут нам: "Лучше поработите, но накормите!". Поймут, наконец, что свобода и хлеб земной вдоволь для всякого – вместе немыслимы".

Это я цитирую Великого инквизитора Достоевского, свободно, по памяти. И, между прочим, у довольно близкого к нему Великого инквизитора у Шиллера было сказано: "Кому я оставлю Испанию?", то он отвечал: "Тленью, но не свободе".

Смысл этого экономоцентризма заключается в том, что раздувается Чрево, а сжимается все остальное. А затем возникает идея, что "никакая наука не даст им хлеба, пока они будут оставаться свободными. И кончится тем, что они придут к нам и скажут: "Лучше поработите, но накормите!".

Некоторые даже называют это "проектом Великий инквизитор", вот эту экономизацию жизни. Экономика удовлетворяет определенные потребности. Говорят – марксизм. Совсем недавно вспомнил, что у Энгельса (Энгельса, который гораздо слабее Маркса!) есть разговор о трех видах производства – производстве вещей, производстве людей и производстве идей. Так вот, нужно быть полными невеждами для того, чтобы свести марксизм к производству вещей. А вот то, что осуществлено, конечно, и есть вещецентризм. И конечно, ясно, что человек, страшно боящийся смерти и уже не имеющий никаких ответов на эти вопросы, пытается загородиться этими вещами. Он отгораживается от Бездны, создает для себя постоянно миры из вещей и только вещей – потому что нечем больше загородиться.

В этом смысле, плохо, когда нет хлеба, когда люди голодны, когда не умеют производить вещей, когда отсутствие этих вещей начинает задевать человеческие потребности. Человек должен иметь возможность удовлетворять свои материальные потребности – но он не может сводиться к ним. Значит, всякое раздувание экономики за некоторые ее пределы означает, что что-то вытесняется вообще из жизни. И мы видим примерно – что.

Общество потребления – что это означает, по сути? Всякое движение, прогресс, развитие требуют идеальной мотивации. Всякая идеальная мотивация, будучи задействована, обнажает историческую несправедливость. А также несостоятельность правящего класса. Меняются классы в процессе – это значит, осуществляется история. Исторический дух, апеллировавший когда-то к феодалам, переходит к кому-то другому – к буржуа. И так далее. Передается эстафета этого духа.

Если правящий класс хочет убить Историю, и сделать так, чтобы всего этого не было – а он, безусловно, возжелал этого в середине 50-х годов 20 века, – то что он должен сделать? Он должен убить эту идеальную мотивацию, он должен убить все мобилизующее, он должен сделать богом Великое равновесие, Покой, он должен уничтожить в человеке свойственное ему беспокойство. Он все это должен убрать!

Казалось, что это слишком амбициозный проект. Но я знаю, как реализовывался этот проект мыслителями и политиками, начиная с 50-х годов, как он обсуждался. Это не тайна за семью печатями. Часть этих обсуждений была почти открытой, часть – вообще открытой. Даже то, что было закрыто, было закрыто не слишком. Создан новый человек – "хомо чрево". Это другой человек.

Хозяева – это люди с другой мотивацией. Может быть, очень жестокой. На стенах у каждого хозяина написано: "Миром правит невещественное!". Даже для того, чтобы создать банду и начать грабить, уже нужно иметь что-то, кроме денег. Банда должна быть консолидирована. На чем? Итальянская сицилийская мафия ведь не только на крови держится, но и на мечтах о Риме, о римских легионерах – даже если вспомнить фильм "Крестный отец". Какие-нибудь более продвинутые мафии – так рядом с ними находятся ордена – либо исламские, либо христианские, буддистские, китайские ("Триады"). Это очень сложное явление!

Всегда в основе лежит смысл. Это отражается классическим индийским построением: брахманы – кшатрии – вайшьи – шудры, если я правильно помню. Высшая каста – это каста смыслов, потому что смыслы создают социальные коммуникации, а уж социальные коммуникации, создав банду, позволяют банде наезжать на другие банды и грабить. Тогда возникают деньги. Кроме того, деньги же надо не только награбить – их надо удержать, на протяжении поколений. Почему бы их не потратить тут же? На это же тоже нужно иметь какую-то продвинутую мотивацию – на отсрочку вознаграждения.

Значит, каждый субъект, в ядре своем, построен на некой идеальной мотивации. И если он разрушает идеальную мотивацию, то он разрушает идеальную мотивацию конкурирующих субъектов – не у себя! Он никогда не позволит тронуть свою идеальную мотивацию.

И это очень легко проверить. [Нам предлагают:] "Давайте подискутируем по каким-нибудь вопросам. Подискутируем по вопросу: кто прав – Гитлер или вы? Ну, мы же интеллигентные люди! Давайте подискутируем по этому вопросу и по этому вопросу". А вы только попробуйте так подискутировать по вопросу о Джордже Вашингтоне или еще какому-нибудь – вас остановят. Сначала вас остановят корректно, потом остановят жестко, а потом с вами перестанут разговаривать. И правильно сделают! Потому что это ИХ ценности, ИХ недискутируемый сакралитет. Значит, все хранят [свои] ценности. Если даже они их каким-то образом обновляют, проблематизируют, то крайне бережно.

В Америке не дискредитирован до конца ни один президент. Кеннеди, если говорить о нем правду, суперраспущенный сексуальный тип, близкий к безумию. Но – он святой! Ну, обсуждались детали поведения Рузвельта и Элеоноры, но они же остались святыми!

А что не осквернено, не оплевано в истории моего Отечества? Что, что оставили? Ну, оставили бы хоть что-то! Вот, я считал, Гагарина бы оставили – ну, мужик даже если и был членом партии, но не членом же ЦК. В космос слетал, простой, лицо хорошее. Нет, нужно фильмик какой-нибудь снять и в этом фильме каким-то образом надавить, расковырять.

Полистайте фотоальбомы, документальные альбомы времен Великой Отечественной войны! И чтобы назвать этих жертвенных мальчишек – "сволочью", кем надо быть? Ну, конечно, после этого теряется полностью вся смысловая компонента. И все занимает Чрево.

Еще в конце 80-х я заезжал во многие армейские контингенты. Обсуждаешь какие-нибудь вопросы: квартиры, детские садики и так далее. Все это очень важно, очень нужно. Но солдат существует для того, чтобы умирать. Тот, кто надел на себя эти погоны – он надел на себя рыцарскую мантию! И потом это все выяснилось – на офицерских собраниях и где угодно, где должен был решаться вопрос о Державе. А решались совершенно другие вопросы!

Экономоцентризм – это общество "ням-ням". Человек "ням-ням" – это конец истории. Из этого человека, как из пластилина, можно лепить все, что угодно. В этом смысле, он является сырьем для любого, самого беспощадного господства. Потому что в нем нет идеи свободы. Ничего нет – жратва, миска.

Достаточно посмотреть на экономоцентризм наших демократов – любителей свободы, чтобы понять, что никакая свобода их не интересовала. Здесь же все время разговор один – зачем нам нужна свобода? Зачем? Чтобы было процветание, для просперити. Ё-моё, ну посмотри – вон китайцы идут к просперити без свободы, вон те и эти. Так тебе что нужно – просперити или свобода? Как "или – или"? – "Свобода – есть средство!" – "Ну ты что, очумел? Как же средство-то?"

Никакого пиетета перед Евтушенко не испытываю, но фраза мне нравится: "Для чего Христа распяли?" – "Чтобы лишний праздник был!". Для чего нужна свобода? – Чтобы нажраться досыта. А если можно без свободы нажраться досыта? То и не нужна, да?

Значит, вот это раздутие экономической составляющей, конечно, нужно для того, чтобы создать несвободного человека, и в этом смысле, не человека вообще, а скота.

Это реализация классического разделения человечества на физиков, т.е. тех, кому нужна жратва, как большинство, психиков – людей, живущих чувствами, и пневматиков – людей, живущих духом. А это уже ход к тому, к чему и стремится нынешняя элита – к созданию необратимо многоэтажного человечества. Его нет, но оно может быть. И экономоцентризм возникает, дабы оно возникло. Экономика – это для рабов.