_{Юрий Бялый}

_{Полигон}

Одним из крайне существенных (и давно замеченных) свойств современной мировой политики оказывается то, что она живет в вакууме долговременных общественных реакций. Любое, сколь угодно трагическое, событие вызывает, как правило, резкий эмоциональный всплеск "мировой аудитории", но уходит с переднего плана почти на следующий день. И потому, что вытесняется другими трагедиями, которые мировые СМИ "сервируют к информационному столу". И потому, что, по мере увеличения могущества "четвертой власти" все быстрее стираются грани между событиями реальными и виртуальными, между кровью человеческой — и клюквенным соком кино- и теле-индустрии "Большого насилия". Косовская трагедия — не исключение.

Внешняя, публичная, сторона конфликта многократно описана. После поражения Сербии на Косовом поле в 1389 г. край, который сербы всегда считали сакральным ядром своего народа и государства, на 5 веков попал под власть Османов. Турки активно заселяли край албанцами, но сербское население и священные центры — православные церкви и монастыри — сохранялись. Во время Второй мировой войны оккупанты (итальянцы и немцы) вытесняли сербов и переселяли в край большое количество жителей Албании. После войны Тито организовал крупномасштабную албанскую иммиграцию в Косово, в результате чего, с учетом очень высоких демографических показателей албанского населения (косоваров, или шкиптаров), демографический баланс в крае быстро и неуклонно смещался в сторону албанцев.

В 1974 г. Тито предоставил Косово статус автономии с чрезвычайно широкими полномочиями, приближающимися к статусу союзной республики. Результатом стала стремительная этническая албанизация власти, за которой прежде всего последовало психологическое давление на сербское население, а затем и начало фактических этнических чисток. К концу 80-х годов сербов в крае осталось чуть больше 20%, и в 1989 г. новый глава Югославии — Милошевич — ликвидировал косовскую автономию. Лидеры косоваров ответили гражданским неповиновением и сохранением и воспроизводством параллельных структур госвласти — президент, парламент, система образования, причем этот процесс с самого начала встретил активную государственную поддержку южных соседей под лозунгом "Великой Албании". 

Одним из самых острых вопросов межобщинного противостояния оказалось среднее и высшее образование албанцев на родном языке. Осенью 1996 г. Милошевич и теневой президент косоваров Ибрагим Ругова подписали соглашение о возвращении албанцев в школы и вузы, но оно не реализовано по сей день, поскольку Белград считает совершенно неприемлемым требование использовать учебники и программы из Албании, трактующие совместную историю в антисербском и "великоалбанском" ключе.

С 1994—95 гг. противостояние албанской и сербской общин в Косово, а также внутренние противоречия между албанскими группами и партиями разной ориентации привели к разворачиванию террора подпольных радикальных албанских групп против сербской администрации, но, в первую очередь и в особенности, против косоваров, сотрудничающих с сербами. С этого момента уже не отдельные радикалы, а большинство албанских партий начинает требовать независимости Косово.

При этом возникает отчетливая оппозиция основных течений внутри косоварских политиков. Ругова (наиболее популярный лидер не только в крае, но и среди албанского населения соседней Македонии) провозглашает исключительно мирные методы борьбы за независимость Косово. Его оппоненты среди косоваров — теневой премьер Буджар Букоши и особенно бывший руководитель Совета по правам человека и лидер Парламентской партии Косово Адем Демачи — настаивают на использовании любых, в том числе вооруженных и террористических, методов борьбы, но якобы готовы удовлетвориться статусом Косово как союзной республики в рамках рыхлой федерации с Сербией.

Эта оппозиция стала особенно явной во время кризиса в Албании зимой 1997 г. Тогда стало ясно, что президент (ныне уже бывший) Албании Сали Бериша ориентируется на Ругову, а его противник, нынешний премьер Албании Фатос Нано — на Демачи. Коме того, стало ясно, что они оба, равно как и их третий партнер — "король" Албании Лека I — приверженцы проекта "Великой Албании" с аннексией Косово и (в будущем) части Македонии, и отличаются лишь видением этой "Великой Албании" и своего места в ее руководстве. Тогда же всплыло, что боевики из террористической "Армии освобождения Косово" (АОК) готовятся в лагерях на территории Албании и частично Боснии, и что одним из следствий кризиса оказался беспрецедентный поток оружия через албанско-сербскую границу.

Крайне важным фактором косовского процесса являются албанские и косоварские диаспоры. Общую численность "косовских беженцев" оценивают цифрой в сотни тысяч человек. Главными их центрами оказываются Швейцария, Дания, Великобритания, Германия, США, причем только в ФРГ и в Швейцарии их уже по 150 тыс. Этот фактор оказывается не только инструментом политического лоббирования косовской темы в органах власти стран пребывания, но и способом финансового обеспечения косовского сепаратизма (политические организаторы диаспор жестко собирают с соотечественников нелегальный "налог на свободу"), а заодно и средством легализации криминального сообщества мирового масштаба.

 Эта тема неоднократно обсуждалась, и не только в СМИ. Весной 1997г. на слушаниях по внешней политике бывший спикер парламента Италии И.Пиветти заявила, что распространение албанской наркосети в мире идет за счет нелегального вывоза беженцев, в том числе из Косово, под прикрытием "спасения женщин и детей". Ею названы албанская фашистская группа "Бали комбетар" под руководством бывшего премьера Фан Ноли, которая занимается наркобизнесом, призывает к аннексии Косово и связана с террористической группировкой "Красный флаг" в ФРГ, а также Дж.Сорос, которого Пиветти обвинила в скупке в Албании через подставных лиц земли, на которой выращиваются наркотики. Тогда же ряд экспертов указал, что проблема дестабилизации Албании и Косово — это прежде всего проблема борьбы международных наркооружейных мафий (итальянской, турецкой, исламской и др.) за передел сфер влияния и конфигурацию наркопотоков в "последейтонскую" эпоху.

Роль "мирового сообщества" в косовском кризисе с самого начала была сложной и двусмысленной. И США, и Европа под флагом "борьбы за права человека и меньшинств" много лет однозначно поддерживают косоварский сепаратизм против Сербии. Однако крупные цели при этом у них разные. Германия видит будущее региона в выстраивании транзитного подконтрольного "Балканского моста"  через Хорватию, Боснию, сербский Санджак (в котором албанского населения также очень много), Косово, Македонию, Болгарию к Турции. США и Англия всячески препятствуют созданию подобного "моста", резко усиливающего геополитические и геоэкономические позиции континентальной Европы, и в пределе готовы блокировать подобное выстраивание всеми доступными инструментами: либо обеспечением своего регионального "миротворческого" патронажа (который уже реальность в Боснии и Македонии), либо, в случае неуспеха, возжиганием на Балканах крупного этнорелигиозного пожара.

Региональную роль Бонна и Лондона особенно оттенили высказывания лидеров Турции в начале марта. Премьер Йылмаз резко заявил, что "немцы вновь реализуют свою стратегию жизненного пространства", а его оппонент Эджевит, говоря о провокационной роли Лондона в Курдистане, заметил: "Британия является причиной всех войн на Ближнем Востоке, начиная с Первой мировой".

В связи с этим стоит отметить очень значимый эпизод последнего времени. 23 февраля поразительно внезапно кончается "черный" период отношений между США и СРЮ: посланник Гелбард заявляет о желании США нормализовать отношения с Белградом, о прекращении большинства мер эмбарго, высоко оценивает заслуги Милошевича в боснийском урегулировании, резко критикует Хорватию за антисербскую политику в Восточной Славонии и открыто называет косовскую АОК террористической организацией. Через 4 дня начинается беспрецедентная серия терактов АОК, и окрыленный поддержкой Милошевич начинает действовать, введя в Косово антитеррористические группы спецназа и армейские подразделения. Несколько дней происходят крупные вооруженные столкновения косоваров и АОК с милицией и войсками, с многочисленными жертвами с обеих сторон, и Лондон и Вашингтон сначала в наиболее солидной прессе, а затем и официально — полностью возлагают вину на Белград. Не правда ли, ситуация очень напоминает обстоятельства знаменитой "Бури в пустыне", когда Саддам также вначале получал от США намеки на невмешательство в случае аннексии Кувейта?

Знаменательно также, что в последний месяц тандем Лондон — Вашингтон и Европа, единые в требованиях прекратить насилие и предоставить Косово автономию, резко различаются в оценках кризиса. Если для англосаксов безусловно виновен лишь Милошевич, то европейские страны (ФРГ, Франция, Бельгия, Швеция, Италия и т.д.) наперебой призывают к осторожности и обвиняют в неуступчивости, отказе от переговоров и эскалации насилия скорее косоваров. Это означает, что США сегодня заняты балканским "подогревом" Европы, дабы прервать создаваемые трансрегиональные прогерманские коммуникации. Но можно ли исламизацию и тюркизацию Европы (кстати, и России) использовать как бессубъектный фактор? Или же эта игра на следующем такте создаст такие геополитические альянсы, что проигрыш англосаксонского блока окажется просто тотальным?

Позиция Европы особенно изменилась после того, как выяснилась роль европейских албанских диаспор в финансировании и эскалации террора (вплоть до формирования отрядов и вооружения волонтеров), и когда этот процесс зафиксировал резкий всплеск косоварского наркокриминала и терроризма в Швейцарии, Дании, Германии. 7 апреля БНД сообщило, что подпольные организации косовских албанцев намерены создать в ФРГ главную базу террористических группировок, чего ни в коем случае нельзя допустить. А 16 апреля спецпредставитель ООН по правам человека в бывшей Югославии Иржи Динсбир заявил, что в главная причина эскалации конфликта в Косово — требования косовских албанцев отделиться от Сербии.

Замечу также, что конфликт в Косово вызвал серию внутригосударственных напряженностей как в Югославии, так и в ряде сопредельных стран. Во-первых, произошел раскол в среде самих косоваров — и на родине, и в диаспорах. В Косово, Македонии, Санджаке немалая часть "старого" албанского населения называет радикалов из АОК с их "освободительной борьбой" бандитами. Другая часть, считающая, что Ругову слишком умеренным, не участвовала в прошедших 23 марта выборах теневого президента и правительства Косово и не признала победу на них Руговы.

Во-вторых, конфликт вызвал всплеск антиалбанских настроений в Сербии и Македонии, вплоть до лозунгов в Скопье "албанцев — в газовые камеры". В-третьих, резко обострились сепаратистские настроения в Воеводине, потерявшей автономию одновременно с Косово, и настроения на государственную "отдельность" в Черногории. В-четвертых, вновь подняла голову вовсе было разгромленная белградская оппозиция, заявляющая, что ООН должна вводить санкции не против Югославии, а против Милошевича. В-пятых, от Сербии начинает "отруливать" Республика Сербская в Боснии: ее новый премьер Додик объявил, что в связи с девальвацией югославского динара валютой республики становится немецкая марка.

Нетрудно предвидеть, что в возникающем на балканском "полигоне" сложном клубке противоречий разнообразных сил (дипломаты великих держав, их спецслужбы, агрессивные соседи, наркооружейные кланы и т.д.) разрешить конфликт почти невозможно. И не факт, что его очень хотят найти. Но в середине марта, после заявлений НАТО и ЗЕС о нежелании вмешиваться в Косово, конгресс США отказывается от вывода американского миротворческого контингента из Боснии, и появляется инициатива Турции по созданию "Балканских сил быстрого реагирования" в рамках "Партнерства ради мира". Эти силы, первоочередной задачей которых предполагается косовское "миротворчество", должны включать в себя подразделения США, Турции и "некоторых балканских стран", и базироваться в Эдирне, на границе с Грецией и Болгарией. А 12 апреля эта инициатива поддерживается, но уже в совершенно другом, скорее "альтернативном" по составу, варианте Грецией, Болгарией и Румынией. И на фоне этих сверхкрупных новостей уже не так важен и исход назначенного Белградом на 23 апреля референдума о допустимости международного посредничества в косовском урегулировании, и очередной срыв начала сербско-косоварских переговоров.

Россия ведет себя в косовском конфликте с позиций сегодняшней слабости. Помимо малоуспешных попыток инициировать переговоры между Белградом и Приштиной, в ее актив можно зачислить лишь изъятие из резолюции ООН от 1 апреля (по эмбарго на поставки оружия в Югославию) фразы об "угрозе конфликта международной безопасности", что может предполагать иностранное вмешательство вплоть до вооруженного. Но этот конфликт РФ касается в очень высокой степени.

Англо-саксонский мир и Европа, видимо, начинают опробовать на европейских полигонах новые стратегии разрыхления либо консолидации государственных пространств через инструментализацию "основополагающих принципов" — права наций на самоопределение и нерушимости границ.  В Северной Ирландии при суперактивном участии Клинтона выстраивается модель "кондоминиума" Лондона и Дублина над Белфастом. Границы — нерушимы, нации — самоопределяются. В Косово, Черногории, Воеводине — модель ползучей конфедерализации якобы в рамках единого государства. Границы — тоже до поры до времени нерушимы. А нации "самоопределят" по потребности и возможности. И так ли уж невероятно предположение, что следующей точкой, где станут опробовать первую модель, окажется Крым как кондоминиум Украины и Турции (т.е. НАТО), а вторую модель вскоре попытаются развернуть на российском Кавказе, а затем в Поволжье, на Урале и далее в Сибири под флагом "ликвидации неравенства федеративных отношений"?