Андрей Батурин

Время выбора

Оставим в покое слухи с политического Олимпа, отвлечемся от мифов о сезонных физиологических циклах нашего президента и попробуем взглянуть на правительственные катаклизмы по возможности объективно.

Так вот, объективно, российская экономика сейчас находится в точке смены курса.

Собственные ресурсы "вхождения в мировую экономику" на сегодня исчерпаны. Экспортно-сырьевой сектор был обречен на дистрофию от рождения — просто в силу географических причин. А импортзамещение, начавшее было в прошлом году подавать признаки жизни, быстро исчерпало ресурсы роста. Иначе и быть не могло: ведь импортзамещающие предприятия (в том числе, например, автомобилестроение) обречены черпать эти ресурсы все из того же нефтедолларового оборота. На то, чтобы сводить концы с концами, увеличивать загрузку имеющихся мощностей — на это денег еще хватает, а вот на инвестиции уже нет.

Если к этому добавить — в качестве бесплатного приложения — неплатежи и бюджетный кризис, то это и будет экономика, с которой мы вошли в 1998 год.

Затянувшийся узел, вообще говоря, можно развязывать с двух концов: дождаться-таки инвестиционного десанта с Запада и, увеличив за его счет мощность экспортно-импортного оборота, достроить сколько-нибудь жизнеспособный вариант "открытой экономики" (сколько производственных мощностей и населения при этом останется за бортом — это отдельный вопрос). Или попытаться повернуть финансово-денежную систему лицом к внутреннему рынку, начать осваивать политику "опоры на собственные силы" (протекционизм и государственное выстраивание защищенного от валютного прессинга внутреннего обращения).

Оба варианта в принципе реализуемы — есть соответствующие опробованные технологии. Более того, в исторической перспективе эти варианты не исключают друг друга. Однако в краткосрочном плане они друг другу впрямую противоречат. Ключевая интрига в том, что российская финансово-политическая элита ("олигархия") — в ее основной части — до сих пор не может определиться в пользу того или иного варианта.

В принципе, "олигархия" заинтересована в "автаркическом" варианте развития: во-первых, она уже успела оформить собственность в ключевых секторах хозяйства (и не только хозяйства), во-вторых, сама экономическая ситуация объективно сдвигается в направлении, благоприятствующем смене курса. Но, с другой стороны, финансовая элита не желает рисковать своими деньгами, пускаясь с ними в царство неплатежей и бартера; кроме того, она не желает делиться экономической властью с политиками (а это на сегодня необходимое условие смены курса).

Вместе с тем, эта элита вполне осознает, что продолжение прежнего курса на безусловную открытость экономики уже грозит ей самой реальной опасностью. Ибо серьезные западные деньги очень привередливы в вопросе о том, куда "десантироваться". Они придут не поднимать машиностроение. Они придут в нефть и телекоммуникации. И совсем уж не хотят десантироваться, если им не обеспечивают ИХ жесткого политического диктата. То есть с ними придется делиться ВЛАСТЬЮ, и существенным образом.

Эта неопределенная позиция элиты в последнее время прочно ассоциировалась с фигурой Черномырдина ("линия Газпрома"), который мог позволить себе просто воздерживаться от выбора, играя и в ту, и в другую сторону. И если бы не мировой финансовый кризис, и — главное — не падение цен на нефть, Черномырдин мог бы поддерживать эту ситуацию неопределенности еще какое-то время.

Такая позиция российского правительства не могла устраивать мировых финансово-нефтяных игроков. Точно так же, как их не могла устраивать, скажем, особая экономическая политика Японии и прочих экспортно-инвестиционно заряженных азиатских "тигров". Финансовая система "Большого Запада" с ее глобальными аппетитами не желает терпеть зоны неопределенности, подобные России. Хотя бы просто потому, что подобные зоны альтернативны той конструируемой этим "Большим Западом" планетарной неопределенности мирового "финансового пузыря", в которой и "навариваются" сегодня самые большие спекулятивные дивиденды. Подготовить спекулятивно-кредитную "бучу" на финансовом рынке какой-либо страны, затем через "свои" рейтинговые агентства вызвать панику, отыграть на динамике курсов и снять суперкрупные экономические и политические сливки с такой виртуальной операции — куда как приятно и прибыльно!

То, что так называемый "мировой финансовый кризис" был прекрасно организованной "зачисткой" своенравных политико-экономических режимов, — это сейчас, кажется, никем не оспаривается. Американо-английская финансовая олигархия уже зафиксировала победный результат, демонстративно "опустив" кредитный рейтинг Японии. Более того, теперь она спешит закрепить этот результат организационно-политически (чего стоит хотя бы беспрецедентное по наглости соглашение о совместных санкциях против политиков, играющих не по утвержденным правилам). А Южная Корея, например, получила такой внешний госдолг, который, по оценкам экспертов, ей придется выплачивать в лучшем случае несколько десятилетий.

Возникший "из ничего" кризис нефтяной конъюнктуры выглядит столь же рукотворным. Это такая же "зачистка" неопределившегося политического режима России, как и финансовый кризис для стран Азии. И неважно, какую роль в снятии Черномырдина и в ослаблении Газпрома сыграл Березовский или Ельцин. Главное — результат. И этот результат не оставляет места для неопределенностей: настала пора решений. Теперь российская экономическая элита поневоле резко поляризуется, ибо не стало Черномырдина, державшего ситуацию в подвешенном состоянии.

Похоже, Березовский и компания начинают искать союзников для смены курса (например, в Совете Федерации) и солидаризироваться с умеренно-эмиссионной линией Строева-Глазьева в их попытках стреножить главного гаранта прежнего курса — независимый Центробанк. А группа ОНЭКСИМ, напротив, собирается брать приступом Роснефть и занимать плацдармы для приема инвестиционного десанта. Инфраструктура для него активно готовится: основные операторы российского фондового рынка уже скуплены крупнейшими западными фондами и управляющими компаниями.

Но внутренняя экономическая ситуация настоятельно требует смены курса. Паевые инвестиционные фонды стоят пустые, — они не в силах привлечь сбережения населения (около 60 млрд.$ наличности на руках), да уже и не пытаются это делать. Если уж кому и достанется часть этих сбережений, то, скорее всего, бурно растущему страховому сектору, который вслед за медициной уже активно завоевывает другие социальные сферы, в том числе, образование. А фондовые инвестиционные структуры, похоже, напрасно дожидаются, когда международные рейтинговые агентства "дадут отмашку" в отношении России.

Что касается любого нового правительства, то коридор его ближайших действий предельно узок. Бюджетный коллапс — это уже свершившийся факт. А в деталях возможны варианты: если верх возьмут нефтеэкспортеры, то неизбежна ускоренная девальвация рубля (ЦБ уже объявил о своей готовности к этому). Альтернативная же линия предполагает усилия по поддержанию курса рубля и возведению дополнительных кордонов перед импортом, дабы удерживать нефтедоллары внутри страны, компенсируя тем самым потерю валюты от падения экспорта. В этом объективно заинтересованы предприятия, ориентированные на внутренний рынок. На этом же, как известно, построил свою программу Кириенко.

Однако его декларации, скорее всего, останутся на бумаге. Кириенко уже утвердил госпрограмму помощи нефтеэкспортерам. Кроме того, ему уже пришлось подписать "акт о капитуляции" перед МВФ, содержащий беспрецедентное требование отказаться — от каких бы то ни было импортных квот. Более того, МВФ, справедливо сомневаясь в надежности подобных обещаний (ныне неопределенно "подвешенной") исполнительной власти, требует оформить отказ России от импортных квот (то есть тотальное открытие внутреннего рынка для внешней конкуренции) законодательно.

Тогда возникает вопрос: не является ли нынешняя коллизия между президентом и Думой попыткой объяснить МВФ на таком сложном "птичьем" языке масштаб вероятных издержек, связанных с реализацией подобных требований? И не окажется ли возможный роспуск Думы "нетрадиционным" выходом из ситуации, когда отсутствие законодателей становится единственным способом оправдать неисполнение ультиматумов по экспортным квотам (и, заметим в скобках, по ратификации договора СНВ-2)?

Что касается попыток Москвы сократить государственные расходы, то это уже оборачивается трудно прогнозируемыми издержками для федерального центра. С одной стороны, полным ходом, идет сбрасывание федеральной собственности и федеральных функций в регионы. С другой стороны, Минфин и Генпрокуратура одновременно бьют тревогу по поводу опасной финансовой самодеятельности регионов, их явно пугает легкость, с какой регионы получают еврозаймы и раздают векселя. В качестве залога, очевидно, идут земля и недра. Шаймиев уже провел республиканский закон, позволяющий ему создать земельный залоговый госфонд для обеспечения внешнеэкономической деятельности. В условиях прогрессирующей дистрофии федерального бюджета это в недалеком будущем грозит перевести финансовые и имущественные споры между центром и регионами (пока вполне "семейные") в межгосударственное качество.

И так — куда ни кинь. Если не произойдет решительной и системной смены курса, коридор возможностей для федерального центра уже в ближайшее время