Ельцин не мог без ущерба для своей власти нагнетать демократический антикоммунизм в 1991 году. Потому-то он и не делал этого. Нагнетание же (за пределами допустимого) было невозможно потому, что создавало неудобную для Ельцина слишком высокую идеологическую, а значит, и политическую температуру. При такой температуре выигрывать в политической конкурентной борьбе начинали деморадикалы. В то время их популярность была достаточно велика. Властный статус Ельцина (президент РСФСР при конституционном всевластии Съезда народных депутатов РСФСР) был неопределенным. Ельцин должен был быть наименьшим злом для номенклатурной части Съезда и одновременно наиболее своим из номенклатуры — для демократических антикоммунистов. Он уже тогда начинал осваивать возможности системы сдержек и противодействий. Это — первое.

Второе. Ельцин был членом КПСС. Членом ЦК КПСС. Повысься температура антикоммунизма хоть на градус выше необходимой для его политического успеха, начнись все эти "штуки" с люстрациями, разоблачениями КПСС как преступной организации (в действительной аналогии с НСДАП в послевоенной Германии) — чем бы это для него кончилось? Ему сказали бы тогда: "Спасибо, Борис Николаевич, за то, что оказались лучшим из негодяев. Но негодяйства Вам не простим! Ладно, спишем часть грехов, не посадим! Но — идите на пенсию, пишите мемуары, отмаливайте грехи — и каждый день ходите отмечаться в антикоммунистический комитет по месту жительства. Может быть, не посадим!"

Ничего фантастического в этом примере нет. Точно так обстояло дело с перешедшими к красным (и воевавшими на их стороне) белыми офицерами и генералами где-нибудь в 1923 или 1925 годах. И очень многие ждали, что Ельцин сгорит в огне им же сотворенного антикоммунистического пожара. Не тут-то было! Температурой управляли — что там грамотный кочегар в котельной! — до десятых долей градуса Цельсия. 37,5 — еще мало. 37,7 — уже много. 37,6! И баста! То же самое было и в 1993 году.

Сам ли Ельцин в одиночку этим управлял... Или это был процесс, выводимый на некий оптимум суммой элитных "политкоррекций"? Почитайте стенограммы суда над КПСС 1991.1992 годов, всмотритесь в историю создания и развертывания КПРФ, приглядитесь к биографическим деталям, определяющим судьбу боссов КПРФ, поговорите с теми, кто отслеживал их психологические метаморфозы с 1991 по 1993 год. Восстановите в памяти все ходы очень тонко и взвешенно строившего "антикоммунистический курс" С.Шахрая (обвинителя по делу КПСС). Во всем сквозит определенная политическая диалектика с ее встроенными в процесс регуляторами и ограничителями. Потеряло это актуальность к нынешнему моменту? Ничуть!

Теперь от демократического ("полосатого") антикоммунизма перейдем к какому-нибудь другому... Белому, например (т.е. монархическому). Возьмем все игры с этим "вариантом омега" (то есть с монархией по испанскому постфранкистскому образцу), начиная с 1993 года. И что получим? Долгие, мучительные психолого-политические просчеты допустимых температур белого антикоммунизма.

И к Глазунову за этим ездили (проблему с "красным зверем" так и сяк обмусоливали), и царственных особ принимали, и как могли — так с ними "обнюхивались". И близко-близко было уже до договора! Однако "воз и ныне там". Одно дело для монархических особ — поручать какие-то там зачистки Коржакову, отправившись в круиз на это время по всему свету. А что? Нормальный "квазиежовский вариант"! Царственные особы в стороне. А генерал — он генерал и есть, пусть отрабатывает свою грязную часть работы.

Другое дело — заключать бессрочные политические союзы с разрушителем дома Ипатьевых, матерым номенклатурным коммунистом. Не хотели этого партнеры по переговорам! И Ельцин чувствовал в их поведении подвох.

Улыбались стороны друг другу, раскланивались — и страшным недоверием друг к другу были все эти реверансы проникнуты... Каждый думал, как его "кинут" и как ему самому "кинуть" другого. Ельцин оказался точнее своих титулованных визави. Так что белый ограничитель антикоммунизма тоже имеет место. А с учетом этих ограничителей — что все же значат очередные заходы по части Ленина и мавзолея? Только то, что обычно? Или что-то еще сверх этого? Есть ли в этом новизна? И если да, то в чем она?